Цель – Мавзолей и далее… Из морока постмодернизма в окопы Донбаса

Максима стало тянуть в подобные места. Спустя неделю, выбрав солнечный погожий будний денёк, он поехал в Переславль-Залесский. Максим готовился к этой поездке, он узнал, что в этом старинном русском городе своим духовным подвигом в XII веке прославил Бога преподобный Никита Столпник. Жизненный путь Никиты Переславского был тернист. Первоначально он был известен в округе как мытарь, отнимавший последнее, не знающий жалости ни к сиротам, ни к вдовам. Как-то этого человека постигло жуткое видение: когда его жена готовила в чане еду, Никита вдруг увидел там части тел своих жертв: руки, ноги, головы. Это видение было настолько безобразным и страшным, что Никита в ужасе бросился в храм. «Отец, спаси погибающую душу!» – молил он священника. В те времена русские люди верили в Бога! Батюшка велел Никите встать перед храмом на колени и три дня просить у обиженных им прощения. Народ прощал Никиту, но он сам себя не простил. Спустя три дня его нашли в болоте возле церкви, нашли по огромнейшему рою слепней и мошкары, вившемся над тем местом, где лежал искусанный в кровь грешник. Вскоре Никита повесил на себя тяжёлые вериги, вырыл в земле столп-яму выше человеческого роста и последующую жизнь провел в ней, вплоть до своей мученической кончины.

«Телом грешил – телом и пострадать должен», – прочёл Максим слова преподобного Никиты над входом в маленькой часовне, построенной над «столпом» – ямой, где тот спасался.

Мощи Никиты Столпника хранились в Никитской слободе, в красивом, белом с серебряными куполами монастыре, окружённом каменной крепостной стеной.

Максим приложился к раке преподобного Никиты, целовал его тяжёлые с массивными крестами вериги. С бугра, где находилась Никитская слобода открывался чудный вид на огромное Переславское озеро.

Максим провел в Переславле целый день. Этот спокойный старинный городок очаровал Максима. Поехав от центра города в сторону озера, Максим наткнулся на небольшую удивительнокрасивую, выкрашенную в бледно-бордовый и розовый тона церковь. Это был храм Сорока Севастийских мучеников, он стоял прямо на берегу Переславского озера. «Вот это виды!!! – пронеслось в голове у Максима. – И опять же, как здесь тихо и спокойно!» Посетив храм и купив икону сорока Севастийских мучеников, которой у него не было, Максим медленно поехал по узкой пустынной дорожке вдоль озера, иногда останавливался и снимал на фотоаппарат особо понравившиеся ему пейзажи. Максим сфотографировал даже заброшенную автобусную остановку, за которой сквозь немногочисленные серые деревья и сухие заросли высокой травы открывалась заснеженная гладь озера. Через несколько сотен метров, доехав до городского пляжа, Максим остановился, открыл окно и долго любовался пустынной величественной панорамой. Удивительную тишину иногда нарушал звук падающих, тающих капель. Одиноко стоящие на пляже железные с облупленной краской грибки от дождя навевали ощущение романтической отчужденности. С этой стороны берегов не было видно, и озеро казалось бескрайним. Максиму думалось, что ничего не нужно, ни интриг, ни грызни между людьми, ни суеты, кроме этой весны и знания того, что прошлое отпало и впереди новая жизнь.

После Переславля через некоторое время Максим побывал в других городах Золотого кольца: Ростове Великом, Суздале, Муроме, Владимире. Во Владимирском Успенском соборе Максим приложился к мощам великих древнерусских святых. Примкнув к одной экскурсионной группе, Максим услышал о житии святого благоверного князя Георгия Владимирского. В своей раке Георгий Владимирский лежал, сжимая в руке меч. Князь Георгий отличался воинской доблестью и благочестием. Годы жизни благоверного князя совпали с периодом нашествия на Русь полчищ монголо-татар. В то время, когда князь отсутствовал во Владимире, татары взяли приступом город и в числе других жителей вырезали его семью. Узнав об этом, чтобы затушить внутренний душевный пожар, князь Георгий просил Господа сподобить его мученической смерти в бою. Отряд, возглавляемый бесстрашным князем, на реке Сити вступил с врагом в жестокую битву. Через некоторое время после сражения, возвращавшийся с Белоозера Ростовский епископ Кирилл, чей путь лежал через поле брани, среди павших воинов по одежде узнал тело князя Георгия, у него была отсечена голова.