Цель высшая моя

Хиггинс радостно закивал.

— Точно. Глаз игнорирует то, что фактически видит, а мозг заполняет это место тем, что должно быть на заднем плане. У многих есть такие способности. Хорошие детективы, карманники. Я сам ими обладаю — вот почему я заинтересовался проблемой невидимости.

— Притормозите-ка! — сказал я. — Только не надо мне рассказывать, что я не видел вас просто потому, что вы такой неприметный. Черт возьми, я смотрел сквозь вас.

— Не совсем, — поправил он, — Вы смотрели вокруг меня.

— Как это?

— По законам оптики.

— Послушайте, — сказал я несколько раздраженно, — я совсем не такой невежа, каким выгляжу. И я никогда не слышал о законах оптики, которые допускали бы такие вещи.

— Это был искусственный эффект, — признался он, — он достигается с помощью кое-каких моих собственных разработок. В основе своей это похоже на абсолютный отражатель. Я окружаю себя полем в виде сжатого эллипсоида. Свет, упавший на него в одной точке, обегает по поверхности поля и покидает его в диаметрально противоположной точке — в том же направлением и с неизменной интенсивностью. Он действительно обходит вокруг меня!

— Это выглядит совсем просто, — прокомментировал я, — однако, не думаю, что я смог бы построить такую штуку.

— Это трудно объяснить без обращения к высшей математике, — извинился он, — но, возможно, я могу привести отчасти похожий пример с призмами и зеркалами. Когда луч света падает на поверхность, он может быть дважды переотражен на угол падения, или же преломлен на угол преломления вот таким образом… — и он принялся рисовать на листке меню. — Когда оптическая система устроена таким образом… — он изобразил что-то вроде бартерной цепочки между зеркалами и призмами, — пучок света, падающий на систему в некоей точке «А» под некоторым углом θ («тэта»), будет отражен и преломлен вокруг системы к точке «А-прим», и выйдет наружу под углом θ («тэта»). Как видим…

— Пропустим это, — прервал я. — Я вижу, что он полдороги проскакал в объезд, и что он выходит из поворота в том же самом направлении. Остальное — замнем для ясности. Ладно, вы раскрыли половину загадки. А что насчет террора на дорогах?

— Ах, это, — он одарил меня идиотской ухмылкой и вытащил здоровенный револьвер.

Мне не понравилось то, что я прочел в его глазах.

— Спрячь эту штуку! — заорал я.

Он неохотно подчинился.

— Не понимаю, почему столько суеты, — проворчал он, — Это не опасно… ну, скажем, не очень опасно. Это всего лишь водяной пистолет.

— Ха? — я осмотрел оружие вблизи. — Тогда прошу прощения, Катберт. Начинаю понимать ваш замысел… Чем он заряжен?

Его лицо просияло.

— Синтетический экстрактmephitis, выделение скунса!

— Ммм… Катберт, а вам не кажется, что это чересчур?

Он виновато усмехнулся.

— Ну, может быть чуточку — но всё равно это ужасно забавно.

— Гммм!

— Это был побочный продукт при попытке найти синтетическую основу для духов, — объяснил он. — Никакого практического применения ему не нашли, но я оставил себе хороший запас для экспериментальных целей…

— И соль вашей шутки в том, чтобы опрыскивать ею водителей.

— О, нет! Долгие годы я злился — а кто не злится? — на наглых лихачей, которые наводняют наш город. И я бы никогда ничего не предпринял бы в этой связи, если бы не услышал, как одна из менее сдержанных жертв назвала одного из этих неотесанных людей «вонючкой» — наряду с другими словами, которые не стоит повторять. Это привело меня к несколько эксцентричной идее: почему бы не устроить хороший розыгрыш, заставив опасных водителей физически издавать тот запах, которым они уже пропахли в духовном, так сказать, плане. Поначалу проект выглядел непрактичным; но тут я вспомнил про аппарат невидимости, который десять лет пылился в моей лаборатории…

— Что?! — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что это устройство было у вас в течение многих лет, и вы не использовали его?

Он изумленно выпучил на меня глаза.

— Ну разумеется. Очевидно, для него не было достойного применения. А в руках безответственного человека он мог бы послужить источником очень нехороших поступков!

— Но черт, вы могли передать его правительству.

Он покачал головой.

— Ладно, — упорствовал я, — Тогда вы могли использовать его сами. Подумайте, какие вещи вы могли бы совершить. Вы могли бы начать с того, что навели бы порядок в том бардаке, что царит в нашем муниципалитете. Проследить за их кривыми делишками и вывести всех на чистую воду.

Он снова покачал головой.

— Я вынужден расценить вашу точку зрения, как наивную. Хорошая власть вырастает из людей; её нельзя вручить им на блюдечке с голубой каемочкой.

— А! Ну, наверное, — я пожал плечами. — Вероятно, вы правы. Однако, представьте себе, сколько забавы вы упускаете… — и я подумал о закулисной жизни «Фоллис».

Но он снова помотал головой.

— Использование экрана для развлечений почти наверняка повлекло бы за собой нарушение права на неприкосновенность частной жизни.

Я сдался.

— Продолжайте ваш рассказ, Катберт.