Целитель #05 - Пятилетку за три года!

В полосатой тени колоннады Бернини «новые крестоносцы» расстались – Альбино отправился на аудиенцию, а Томаш – в гости к кардиналу Полу Марцинкусу.

К чему дожидаться одобрения Апостольского дворца? Не важно, какой будет воля понтифика! Чтобы Церковь и впредь оставалась Святой, она должна быть очищена от нечестивцев.

Кардиналы прописались в огромном доме на площади Читта Леонина, примыкавшей к условной границе Ватикана. Платек улыбнулся уголком рта – не так уж давно он побывал здесь вместе с Аглауко.

«Надеюсь, тебе попались трудолюбивые черти, – мелькнуло у него, – и они усердно подбрасывают дровишек под твой котел…»

Мимолетно оглядев себя, Томаш неторопливо зашагал к парадному. Могучую фигуру поляка затягивала строгая черная сутана, опоясанная алым кушаком, а черные усики скобкой и очки в роговой оправе придавали ему сходство с одним из епископов в далекой Мексике. Сильные пальцы медленно перебирали бусины четок.

– Постойте!

Сердце пропустило удар – и гулко забилось, учащая пульс. К Томашу, взвеивая на ходу сутану, подходил священник с грубоватым и простым лицом крестьянина, и лишь внимательный, чуть печальный взгляд выдавал быстрый ум.

– Ведь вы – Томаззо? То-омаш? – заговорил он, задыхаясь от волнения и слегка затягивая гласные, что случается у заик. – Мне было ве-елено встретиться с вами. Признаюсь, это было непросто! Но, как только я увидел ва-ас вместе с его высокопреосвященством…

– Кто вы? – перебил его поляк. – И кто велел вам искать встречи со мной?

– Меня зовут Ойген Бра-аммерц, я из Восточной Германии, – чуть поклонился священник. – А насчет второго вопроса… – По его губам скользнула лукавая улыбочка. – Приказал тот, кто… Передаю дословно: «Тот, кто хорошо знаком с Ми-ихой и в курсе связей Кароля Войтылы с ЦРУ». Добавлю от себя, что лично я не зна-аю никакого Михи, чем не слишком огорчен – у меня и своих тайн предостаточно. Хотя… – Ойген задумался. – Только сейчас вспомнил… Сам Войтыла упомянул имя Михи в разговоре с Марцинкусом. Пра-авда, оба кардинала остались в неведении, что их подслушивают…

– Давайте, пройдемся. – Томаш повел рукой, словно указывая направление.

– Дава-айте, – легко согласился Браммерц. – Так вы действительно Томаш Платек, бывший нумерарий?

– Действительно. – Поляк с прищуром глянул на немца. – Не спрашиваю, работаете ли вы на Штази, но все же… Вы немного приоткрылись мне, что опасно, а для чего? Зачем особе духовного звания вся эта шпионская маета?

– Зачем? – механически повторил Ойген. – А вам не кажется, что ответ на этот вопрос одинаков у нас с ва-ами? Наивные и чистые времена первых христиан давно ми-инули, братство во Христе унесено Летой. Мне стыдно за нынешних иерархов, погрязших во грехах, замаравших Церковь мирскими нечистотами. Но я сла-аб, чтобы судить и карать. Я копаюсь в местном куриальном навозе, отыскивая зерна истины – факты и улики для того, кто возымел силу и право наказывать отступников. Человек, пославший меня и сообщивший о вас, хочет уберечь и ГДР, и вашу Польшу от злобы и грязи, коих за стенами Апостольского дворца вы-ыше всякой меры. Это его долг, и мне с ним по пути. А если ваша вера крепка и вы готовы взять в руку меч палача… Я помогу вам.

Платек задумчиво глянул на Браммерца. Слабый, тщедушный… Однако сколько в нем решимости! Такой и на крест пойдет.

– Если вы предадите меня, Ойген, то умрете, – спокойно проговорил Томаш.

Священник кивнул, не выразив ни тени обиды.

– Я не люблю убивать, но я должен защитить веру, – сказал Платек по-прежнему спокойно. – До Жана Вийо мне пока не добраться, это сатанинское отродье прячется в Апостольском дворце, двумя этажами ниже понтифика. А вот Пол Марцинкус досягаем… – Он кивнул на кардинальскую резиденцию.

– Нет-нет, Томаш, – мотнул головой Браммерц, – это исчадье проживает в двадцати минутах езды от Ватикана, на виа делла Ночетта. Там стоит его вилла «Стритч».

Коротким жестом Платек махнул на «Альфа-Ромео»:

– Вон моя машина. Покажете дорогу.

* * *

Хозяин виллы находился дома – молчаливые слуги в черном так и бегали, демонстрируя отменное трудолюбие.

«Чудеса дрессировки!» – усмехнулся Томаш, опуская бинокль.

Машину он загнал в тень деревьев, с краю обширного парка. Отсюда хорошо просматривались окна второго этажа виллы «Стритч» и двор за решетчатой оградой.

Щелкнула дверца, и на заднее сиденье юркнул Ойген.

– Окна кабинета Ма-арцинкуса выходят на заадний двор, – доложил он, отпыхиваясь. – Третье и четвертое окно, если слева считать. Второй этаж. Высокий каменный забор, а на другой стороне переулка – большой дом с чердаком. И с чердачными окнами…

– Ясно, – кивнул Платек. – Побудь здесь, я быстро.

Чехол с разобранной винтовкой он обмотал парчой, не вынимая из багажника, и понес с собой, держа под мышкой, как священную утварь.

Навстречу ему попалась дебелая матрона в платье-чехле. Она шла, переваливаясь утицей, и поклонилась, не выпуская из рук тяжелые сумки. Томаш на ходу осенил ее крестным знамением.