Целитель

Они шли довольно тихо, пусть и не скрываясь — уроки профессора Хант давали свои плоды тем, кто стремился получить навыки и знания, пусть и через довольно жесткое преподавание. На одном из поворотов тёмных коридоров, буквально в нескольких десятках шагов от Главной Башни, ребята услышали какой-то шум и возню, тут же поспешив в сторону источника этого шума.

— …охренели в конец?! — донёсся до них тихий, но очень эмоциональный жесткий голос Малфоя. — На мелкоту наезжаете?

— Не лезь не в своё дело, Малфой, — раздался гневный голос Нотта.

Гермиона и Гарри уже практически добрались до нужного поворота, как раздался характерные свисты и удары заклинаний о защиту, и почти сразу же пронёсся полный боли стон, а за ним второй, третий.

Выбежав в коридор, Гермиона и Гарри, держа палочки наготове, увидели неожиданную картину.

Малфой во всей своей красе, в слизеринской форме, в расслабленной позе, чем-то копируя Гектора, стоял и защищал двух второкурсников, девочку и мальчика, один с Гриффиндора, другая с Хаффлпаффа. А у соседней стены валялись самую малость поломанные и стонущие тела слизеринцев. Поломанность их заключалась в неестественно выгнутых руках и ногах, струйках крови из носа, да и вообще, только Нотт оставался в сознании.

Никто не заметил появления Гермионы и Гарри, но девушка явно собиралась исправить это недоразумение, да и значок старосты буквально требовал вмешательства ровно до того момента, пока Гарри, стоявший на шаг впереди, не остановил её банально вытянутой в сторону рукой.

— Слушаем, — максимально тихим шепотом сказал он.

Малфой обернулся на мелких учеников.

— В порядке?

— Д-да, сэр… — ответил парнишка с Гриффиндора.

Малфой и вправду выглядел как «сэр», а не очередной ученик, а полюбившиеся ему в последнее время чёрные одежды в виде водолазки и костюма, пусть и плохо различимых под распахнутой школьной мантией, придавали некоей авторитетности.

— Тогда быстренько по своим гостиным.

После своих слов Малфой вновь посмотрел на малость поломанного Нотта, пока малышня в спешке покидала место событий.

— Тео, мой недалёкий «теперь-уже-не-друг». Что тебе поручил Он? Не отсвечивать! Не устраивать всю эту ерунду! — слова Малфоя звучали тихо, но вместе с его медленный и уверенным приближением к отползающему Нотту они звучали громко, как раскат грома, пусть и тихо, как шепот змеи. — А что ты делаешь? Собираешь группы для угнетений? Нападаешь на малолеток? Издеваешься над учениками? А «Его» приказ не выполнен ни на йоту?

До Нотта стала доходить боль от поломанных конечностей, так что лицо его кривилось от это боли, пробирали судороги и невольно текли слёзы.

— Знаешь, — Малфой присел перед Ноттом на корточки, поигрывая палочкой в руках, — когда очнётся Грейнджер, а он очнётся, и узнает, что твоя компания безмозглых баранов напала не просто на детей, а на хаффов… В общем, что я тебе рассказываю — ты покойник. Как и вся твоя семья. Ах, я же забыл! Гектор вас уже похоронил экономически и подкосил политически!

Малфой ехидно ухмыльнулся, даже не пытаясь как-то помочь однокурснику.

— Но ты не переживай. В честь нашей разрушенной, но старой дружбы, я составлю хорошую эпитафию. Как считаешь, стоит восхвалять все прегрешения твои и твоей семьи? Напомню, что «свершений» вами сделано не мало, любой Пожиратель обзавидуется.

На этом их односторонний разговор подошёл к концу, и Малфой смело направился прочь.

— Найдём другой коридор, — прошептал Гарри и повёл Гермиону в сторону одного из тайных проходов.

— Но им нужна помощь! — столь же тихо, но крайне возмущённо прошептала она.

— Обойдутся. От переломов в Хогвартсе ещё никто не умирал.

***

Тяжелые свинцовые веки отказывались подниматься. Свет утреннего солнца, пробивавшийся через окно, вызывал головную боль. Хотя, голова болела и без этого света. Не сильно, но тяжесть была удивительная. Осколок памяти дварфа имел богатый опыт в похмельных синдромах, но даже он не мог похвастать воспоминаниями о столь обширном состоянии нестояния — даже шевелиться не было сил. Кажется, такое утро, но не из-за алкоголя, а по здоровью, было у меня-основы, жившем в двадцатом-двадцать первом веках.

С трудом поборов тяжесть собственных век, я наконец открыл глаза, тут же сощурившись — в окно и впрямь светило солнце, только-только взошедшие из-за шотландских гор. Кто я? Где я? Что вообще… А, понятно… Ох, я уже и забыл, что обычно просыпаются не мгновенно, а порой и вовсе приходится тратить некоторое время на осознание того, сколько времени, когда ты проснулся, какой день, что делать вообще надо?

Попробовав привстать на кровати, находившейся явно в Больничном Крыле Хогвартса, я с трудом преуспел в этом деле, попутно укладывая подушку так, чтобы в итоге мне оказаться хоть немного в полусидячем положении.

Следующий этап — восстановление полностью отключившихся связей с артефактами… Артефакты! Дафна!

Сразу, как вернулись воспоминания о нашем эксперименте, я распространил чувствительность к энергиям по Больничному Крылу, и тут же почувствовал Дафну, погружённую в здоровый сон — она была на соседней койке, отгороженной ширмой.