Целитель

— Ты что, всю ночь не спал?

— Я в Москве отоспался.

— Зачем тебя возили?

— К Черненко хотели. Но три дня продержали в гостинице, пока он не умер. Такое впечатление специально под надзор поставили, чтобы к нему не попал.

— Может это и к лучшему. Иди, поспи, я тут подежурю, пока следователь выйдет на работу.

Я оглянулся на палату, попробовать еще? Пусть поспит пока, встречусь с Юлькой и приду.

Приехал в общежитие, сна не было, как говорится, ни в одном глазу. Но стоило коснуться подушки головой, вырубился сразу. Успел только установку поставить — встать через два часа. И ровно в восемь вскочил. Умылся, побрился, в институт. Подошел к концу лекции, ага, вот и Юля. Опять пытается свернуть в сторону. Догоняю.

— Юля! От себя не убежишь. Давай поговорим.

— Ой, Саша! Я не заметила. Ничего я не убегаю.

— Вот и хорошо. Рассказывай.

— Что рассказывать? Как Настя кстати?

— Не прикидывайся. Я знаю, что ты с ней была. Вот и рассказывай, как она попала в тот дом.

— Да правда не знаю! После концерта она встретила кого-то, сказала мне, что с ним поедет и больше я не видела её — голос дрожит, глаза отводит. Эх, Юлька!

— Юля, хочешь под гипнозом мне рассказать? Настя почти в порядке, сегодня я её разбужу — сама расскажет. Стыдно потом будет.

У Юли потекли слезы вперемешку с тушью. Потом вообще заревела.

— Мне сказали, молчи или убьем! Саша, я боюсь! — захлебываясь слезами выдавливает.

— Успокойся. Ты только мне скажешь, в милицию я не пойду. Когда Настя очнется, тогда видно будет. А пока мне нужно знать. Это Олег с Тимуром были?

— Да, третьего я не знаю. После концерта мы такси ловили, они подъезжают, затянули нас в машину. Говорят — отвезём по домам. Меня первую привезли, Настя говорит — я тоже выйду, тут ночевать останусь, её не пустили. Меня вытолкали и уехали. А утром… — помолчала, растирая платочком тушь по лицу — выхожу из дома — сигналят. Тимур говорит, скажешь, что она сама пошла, а с кем не знаешь. Иначе исчезнешь.

— И ты спокойно легла спать, даже не позвонила ей домой, узнать приехала или нет. Хорошая подруга.

— Я всю ночь у телефона сидела — опять заплакала Юля — Из машины выходила, говорю Насте — приедешь, позвони сразу. И не спала вообще.

— Ладно, иди. А лучше тебе пока уехать куда-нибудь. Давай я тебя к моим домой отправлю?

— Я могу к тёте в деревню.

— Хорошо, езжай, потом я найду тебя.

10

Еду в больницу, думаю. В милицию заявлять сейчас бесполезно. Пока Настя не очнулась, ничего не докажешь. Да и что доказывать? Изнасилования не было, я проверил. Доведение до самоубийства? Дохлый номер. Только самому разбираться. Силой я их не возьму, но что-нибудь придумаю.

В реанимации другой врач и медсестра, меня опять не пускают. Иду снова к главврачу. На этот раз он просто позвонил, сказал — оказывать содействие.

У дверей реанимации Сергей Николаевич и Марина Сергеевна. Отходим с ним в сторону, рассказывает о визите к следователю.

— Парня того отпустили. Нашли свидетеля, который видел, как он заходил с ней в подъезд. Нечего ему пока предъявить.

— Их трое было — рассказываю услышанное от Юли.

— Разберемся со всеми. Прокурора этого я знаю, та еще мразь.

Предупрежденный врач пустил меня без звука. Заинтересованно поглядывает. У Насти без изменений. Пульс, давление. Снова и снова пытаюсь разными импульсами, добиться хоть какого то результата. Ноль, как спящая царевна. Медсестра подходит с новой капельницей. Вешает глюкозу, шприцом добавляет туда еще лекарства.

— Что кроме глюкозы там?

— Пирацетам и баралгин.

Задумываюсь. Фармакологию мы еще не учим, но я с детства штудировал все инструкции к лекарствам. Пирацетам стимулирует работу мозга, пожалуй, правильно. А вот баралгин зачем? Как обезболивающее смысла нет, жаропонижающее, так нет у неё температуры. Может сначала была и не отменили до сих пор? Решительно перекрываю трубку от капельницы.

— Пока давайте не будем.

— Но… — начинает медсестра.

— Все вопросы к главврачу — прерываю её.

И начинаю чистить кровь. Хрен его знает, что ей еще кололи. Доверять никому нельзя. Могут ведь их попросить посодействовать, чтобы она не проснулась? Когда по моим расчетам, прогнал дважды через печень очистку, взялся за пробуждение. И сразу всплеск активности, пульс резко вверх, нервные окончание зашевелились. Еще пара попыток… и моя зайка открывает глаза! И смена эмоций, сначала непонимание, потом узнавание и радость, потом слезы. Губы что-то пытаются сказать.

— Молчи зайка. Я всё знаю. Ничего не бойся, окрепнешь, потом разберемся со всеми. Я тебя быстро на ноги поставлю.

Зову врача.

— Переводите её в обычную палату. Чтобы родители могли с ней сидеть.

Тот пожимает плечами.

— Как начальство скажет. Сейчас узнаю.

Вопрос решается положительно, через полчаса мы переезжаем в другую палату. Четырехместную.

Счастливые родители меняют меня, предупреждаю их, чтобы не давали ничем её колоть и еду искать Арсена. Еще толком не знаю, что буду делать, но полон решимости. Через Макса не хочу, он с Тимуром по идее должен общаться. На рынке подхожу к шашлычной. В вагончике Камиль и Алька. Здороваюсь.

— Мне Арсен нужен, где его найти?