Целитель

— Взрослым тоже достанется. Толпа народа в одном месте, с едой не так чтобы здорово, и у многих здоровье подорвано на прииске. Мало не покажется, если болезнь развернется. Но, может, успеем остановить.

А, может, и нет.

Харальд и в самом деле до сих пор торчал в том, что осталось от подвала. Бревна давно растащили, половицы сгорели, дыра в полу, которая туда вела, была наспех прикрыта дощатым щитом. Сверху любопытный глаз видел лишь отблеск света изнутри. Два мордоворота караулили снаружи — надо же, и их вниз не пустил. Пожалуй, в другое время Альмод бы пошел на поводу у собственного любопытства и сунулся вниз, сделав вид, будто не заметил охрану. Но сейчас ему нужно было содействие, а не очередная стычка, так что любопытство следовало поумерить.

Ивар негромко переговорил с одним из охранников, дескать, вот, господин целитель явился, просит… Тот кивнул, нырнул в дыру, вскоре вылез обратно.

— Господин велел подождать, сейчас будет.

«Сейчас» затянулось на четверть часа. Если бы дело касалось самого Альмода, он давно бы развернулся и ушел, прекрасно сознавая: его намеренно заставляют потомиться, чтобы вывести из себя. Раздражение, впрочем, сдержал — много чести всяким там. Благо, было о чем поразмыслить.

Самозародиться среди жителей Мирного дифтерит не мог. Заразу привезли. Вероятно, кто-то из свежеприбывших, например, купцы, что были тут неделю назад. Кто-то, недавно мотавшийся до Кривого озера. Необязательно болеть самому, чтобы стать источником заразы. И появился этот человек от силы десять дней назад, а скорее всего — от двух до пяти. Скорее пяти, наверное. Если считать два дня, выходит, что тот, кто принес заразу, появился здесь уже после пожара. Впрочем…

Он повернулся к Ивару.

— Там, откуда вы пришли, дифтерита не было?

Эйнар вспыхнул, привычно увернулся от затрещины, но рот открывать поостерегся, Ивар сделался задумчив.

— Так, чтобы многие болели — об этом не слышал. А вообще — кто его знает, был в харчевне один мужик, кашлял…

Альмод поразмыслил еще. Нет, вряд ли.

— Среди обожженных бы пошло, а не с ребенка, — предположил он. — И стали бы говорить, что целители потравили людей вместо того, чтобы лечить.

Эйнар вытаращился на него почти с ужасом. Ивар помолчал, тоже явно размышляя.

— Не слышал. Многие из тех, кого мы лечили, потом были в лагере, а там пока никто не говорит о заразе. Но я буду держать ухо востро.

Альмод кивнул.

— А чистильщики не могли? — спросил он. — Кто знает, что там, в столице? Сами наверняка не заболели бы, но…

— Не могли! — выпалил Эйнар таким тоном, будто Альмод обвинил его самого невесть в каком грехе.

— Откуда ты знаешь? — спросил Альмод.

Тот смутился, потом поднял взгляд. Сказал резко:

— Тогда бы среди челяди Харальда сперва пошло. Тех, кто в живых остался. Мы бы уже знали. А раз ты первый узнал, значит, кто-то из городских. С чего бы чистильщикам по чужим домам таскаться?

Если Гейр искал Альмода, то в первую очередь пошел бы туда, где он живет. Но об этом лучше вслух не говорить.

— Сын прачки болен. Чистильщики не могли стирку принести? — Линн о них не упоминала, но она и про Гейра не вспомнила, а тот наверняка приходил. Скольких она еще забыла упомянуть? — На ткани эта дрянь может месяцами держаться.

— А то у Харальда слуг не хватает, — фыркнул Эйнар.

— Я поспрашиваю, не заразился ли кто еще, — сказал Ивар. — Но вряд ли. Говорят, чистильщики не болеют.

— Говорят, кур доят, — буркнул Альмод.

К слову, почему здесь до сих пор нет никого из ордена? Или приходили, увидели пепелище и ушли восвояси? А вдруг Альмод все-таки сейчас разговаривает с кем-то из них? Год — большой срок, за это время многие могли погибнуть, на смену им пришли те, кого он не знал. Но вряд ли бы отправили разбираться кого-то из новичков. Альмод положил себе заглянуть в конюшню при трактире и посмотреть, что там за конь у Рагны. Может он, как и ящик с реактивами, существует только на словах?

— А до пожара много пришлых было? — продолжал тем временем Ивар.

Хотел бы сам Альмод знать. Как раз в те три дня, когда, вероятней всего, и появилась в Мирном зараза, он беспробудно пил и вовсе не в городе. Придумать, что бы такое сказать, дабы не позориться, он не успел: Харальд, наконец, изволил явиться. Был он явно не в духе, и вместо приветствия спросил:

— Значит, сперва ты плюешь мне в лицо, а как только тебе что-то надо, приходишь просить.

— Это надо тебе, — сказал Альмод. — Но могу уйти, если не хочешь разговаривать. Когда дифтерит пойдет гулять по Мирному, я озолочусь. Денег больные жалеть не будут: умирать от удушья очень страшно. — Он усмехнулся. — Могу показать, кстати.

Харальд шагнул назад, его телохранители подобрались, но Альмод лишь широко улыбнулся. Угроза — еще не обязательство. Пока. Если чересчур не разозлят.

— А при чем тут я? — спросил Харальд. — Хвори — твоя забота, целитель.

— При том, что у тебя есть люди и власть, а мне не разорваться.

— У меня почти не осталось людей. И денег тоже. Пойдет по городу хворь или нет — лишь в руках Творца.