Целитель

Тира мертва. Как бы ни была на нее похожа эта девчонка, Нел — не она. Он с самого начала повел себя как редкостный дурак. Глупо и нечестно чего-то от нее ждать. Нечестно по отношению ко всем — и к мертвой Тире, и к живой Нел, и к самому себе, прежде всего.

Только выбросить ее из головы не получалось. Как не получалось забыть и ту, мертвую. И не только ее.

Впору самому завыть.

Альмод криво усмехнулся, в который раз бесполезно пригладил волосы. Встал. Нел уже не рыдала, тихонько всхлипывала.

— Я их не убивал, — негромко произнес Альмод. — Гейр… — Он осекся. Медленно выдохнул. — Гейр действительно на моей совести, и это…

И с этим теперь придется жить. Впрочем, как будто первое пятно на его совести.

Нел подняла голову, глядя ему в глаза.

— Если ты по-прежнему хочешь за него отомстить, я дам тебе поединок. Чуть позже, когда ты по-настоящему окрепнешь и придешь в себя.

И только Творец знает, на чьей стороне он будет тогда. Хороша, зараза. Во всех смыслах хороша, чтоб ее…

— Но остальных я не убивал. Меня не было в городе, когда это случилось.

Она молчала, по-прежнему неотрывно глядя на него.

— Я бы сказал, что ты лучше всех знаешь, где я был и что делал, если бы…

— Если бы я не валялась в беспамятстве, — хрипло произнесла Нел. — Зачем ты меня спас? Зачем мне эта гребаная жизнь, если в ней не осталось ничего и никого?

Альмод криво улыбнулся.

— Хотел бы я знать ответ. Хотя бы для себя самого.

Он протянул руку, помогая девушке подняться. Нел благодарно кивнула, выпуская его ладонь. Оперлась на края бочки, легко подтянулась, перекинув через них ноги. Выпрыгнула — но, видимо, потасовка далась ей нелегко, потому что, приземлившись, охнула и неловко пошатнулась. Альмод поймал ее в объятья, не давая упасть, почти уверенный, что она снова вырвется и зашипит дикой кошкой. Но Нел ткнулась лбом ему в ключицу и замерла. Альмод и сам застыл. Тонкая спина вздрагивает под руками, тихое дыхание греет кожу, мокрые волосы холодят подбородок. Он замер, растерявшись. Точно мальчишка.

Поднял глаза, ощутив чей-то взгляд. В дверях трактира стояла Рагна. Опалила его презрительным взором. Хлопнула дверью.

Нел вздрогнула. Высвободилась. Проговорила, не поднимая глаз.

— Прости. Я неблагодарная дрянь.

— Ничего. Я еще помню, каково это — не знать, на каком ты свете.

Она кивнула.

— Как их звали, тех восьмерых? — спросил Альмод. — Отряды Моди и Гейра… за год ведь наверняка многие… сменились.

Многие погибли, если называть вещи своими именами

— Зайду к матери Ульрике, попрошу молитв, — объяснил он.

— Здесь есть церковь? — подавленно спросила она.

— Здесь была часовня. Но преподобная мать осталась жива.

Нел назвала шесть имен. Половину погибших Альмод знал. Они не были друзьями, и все же…

— Пусть Творец примет их… — Договорить не получилось, перехватило горло. Сколько раз зарекался не привязываться! Не заводить ни возлюбленных, ни друзей, ни даже приятелей. Они умирают, ты остаешься. С очередным шрамом в душе.

Нел кивнула, прикусив губу. Так же, не поднимая головы, шагнула к трактиру — мокрый, взъерошенный воробышек.

— Гейр был тебе больше, чем другом? — бросил Альмод ей в спину.

Она обернулась.

— Извини, это не мое дело, — сказал он.

— Другом. Не больше. У меня не было мужчины. С этим, — она горько усмехнулась, коснувшись шрама на щеке, — глупо чего-то ждать, когда есть столько красивых… — Она махнула рукой, снова отворачиваясь.

Альмод не стал говорить, что ему, например, это бы не помешало. Потому что разубедить ее по-настоящему можно было только одним способом — крайне неуместным сейчас. Да и в принципе неуместным, учитывая все обстоятельства…

— Тебе есть куда идти? — спросил он, когда Нел коснулась двери.

Она помотала головой. Так он и думал.

— Пойдем.

— Не смей меня жалеть! — вскинулась она.

— И не собираюсь, — хмыкнул он. — Ты сама кого хочешь так пожалеешь, что костей не соберешь.

Нел слабо улыбнулась.

Он прошелся диагностическим плетением. Свел синяки, залечил растянутые связки и трещину в кости. Повторил.

— Пойдем, Обсохнешь, поешь и выспишься. А там разберешься, что дальше.

А ему, кажется, предстоит очень неприятное объяснение.

* * *

Альмод постучал в дверь Рагны. Оправдываться он не собирался — еще чего не хватало, оправдываться перед той, кому ничего не обещал и перед кем ни в чем не виноват. Но прояснить ситуацию стоило сразу — он терпеть не мог недомолвок и обид на пустом месте. А женщины умеют раздувать из мухи слона, и вряд ли Рагна исключение.

— Кто? — спросила Рагна.

— Я. Поговорим?

— Убирайся.

Альмод пожал плечами. Было бы предложено. Впрочем…

— Если я уйду, то уйду совсем.

— Скатертью дорога! — Что-то бухнуло в дверь. Интересно, чем Рагна в нее запустила? Хорошо, в дверь, не в голову, везет ему сегодня на буйных девиц.

— Твои золото и серебро я оставлю у трактирщика. За вычетом платы. И катись отсюда, кобель потасканный! На каждую юбку…

Альмод от души рассмеялся, не дослушав. Сбежал по лестнице. Отмахнулся от извинений Рауда — и так понятно, что он ничего не смог сделать. Вытребовал лепешку и направился в лагерь, жуя на ходу.

* * *