Целитель. Приорат Ностромо

— О-о… — генсек СЕПГ впечатлился. — У нас к вам, геноссе Шлак, предложение… М-м… — он заговорил обстоятельно, как истинный немец, заходя издалека: — После краха операции «Полония», решающую роль в которой сыграла гражданка ГДР Хелена фон Ливен, за свою находчивость и героизм награжденная орденом Карла Маркса и советским орденом Александра Невского, к нам отошла бóльшая часть «Восточных территорий», в сорок пятом году отданных Польше. В том числе, Восточная Померания. В сложившейся диспозиции необходимость содержать 1-ю флотилию Фольксмарине в Пенемюнде отпала, и ее перевели в Штеттин. А на бывшей морской базе в Пенемюнде на острове Узедом, рядом с бывшим полигоном, где во время войны Вернер фон Браун свои «Фау-2» испытывал, мы открыли Институт ядерных исследований ГДР… — Кренц откашлялся, и торжественно закончил: — Геноссе Шлак, мы предлагаем вам переехать к нам со всей семьей и возглавить Отдел хронодинамики в упомянутом мною институте!

Я глубоко вздохнул, и медленно выдохнул.

— Геноссе Кренц! — мои слова звучали в той же картинной тональности. — Я искренне благодарен вам за приглашение, и с радостью приму его, но только с одним непременным условием…

— С каким же? — осторожно спросил немец.

— Если только ваше приглашение распространяется и на весь мой коллектив.

— Oh ja, ja! — взволнованно ответил радиофон. — Natürlich!

Обговорив пару деталей, я бессильно уронил «ВЭФ», чувствуя себя выжатым второй раз за вечер. «Три грации» смотрели на меня, не мигая, словно гипнотизируя.

— Ну? — заерзала первой Рита. — Что там?

— А то нам было понятно… с пятого на десятое! — призналась Инна.

— Мы уезжаем! — выдохнул я.

— Куда? — спросило всё трио разом.

— В ГДР! Все!

— Совсем все⁈ — полыхнули синим Наташины глаза.

— Совсем!

— Ура-а-а! — первой закричала Инна, и пустилась в пляс, исполняя нечто среднее между сальсой и ритуальным танцем племени мумбу-юмбу.

На шум прискакали Юлька с Леей. Полупав глазами, ничего не поняв, но уловив позитив, они тоже запрыгали и завопили.

Один только Коша пугливо и диковато поглядывал на нас из угла — зверюга не разумел немецкого, равно как и русского…

Глава 6

Среда, 23 декабря. Утро

Московская область, Шереметьево

Академия наук ГДР сработала отменно — хватило дня, чтобы все пятьдесят пять человек, уволенные из Института Времени, получили стандартные карточки приглашений на работу. Я был пятьдесят шестым.

Вернее, мне так думалось, такое число на ум пошло — пятьдесят шесть. А вот, когда очутился в аэропорту, то понял, что его следует умножить на два, как минимум, ведь мои хронофизики и физики-пространственники улетали вместе с детьми и любимыми.

Везет той же Ядзе с Витенькой или Володьке с Наташей — они коллеги, а вот у Почкина жена — из Госкосмоса.[1] А суженый Аллочки подвизается на поприще ландшафтного дизайна…

Весь наш «исход» ломал массу планов, рвал давние семейные связи, и обещал в ближайшем будущем создать кучу проблем. С другой стороны, встряхнуться, погрузиться в иную среду — полезно для мозгов…

Я осмотрелся. Коллективчик рассортировался… Мои «жены» вписались в стайку институтских красоток, и все они дружно щебетали о своем, девичьем. А мой удел — тесниться на «мужском» диване. Одном из.

Киврин чувствительно пихнул меня в бок.

— Хочешь загадку, шеф?

— Валяй, — я вытянул ноги к безразмерному окну, за которым пластал крылья «Ил-86» в красной ливрее «Интерфлюг». Наш борт. Наполовину — точно…

Володька азартно заерзал.

— Изначально её задал моему отцу академик Красовский — Николай Николаич изредка останавливался у нас, когда приезжал в командировки в Ленинград, а отец тоже время от времени ездил к нему в Свердловск: у них какие-то общие проекты были, да и читали они практически одинаковые курсы лекций по теории игр.

Так вот… У академика Будкера было две любовницы, и обе жили возле станций метро по Сокольнической линии — одна возле «Юго-Западной», вторая возле «Сокольников», а сам Будкер регулярно читал лекции на физфаке МГУ — станция «Университет», как раз посерёдке той же ветки. С обеими женщинами у него были… тождественно равные отношения — не выделял он, кто ему больше нравится. А, чтобы не обижать ни одну из возлюбленных, академик поступал так: спускался после лекций на перрон станции «Университет» и, какой первый состав прибывал, к той женщине он и ехал. Время поездки Будкер специально не подстраивал, ведь любовницы для него равны! В результате вышло, что за год он у одной женщины бывал в два раза чаще, чем у другой. Вопрос: почему так произошло? Красовский утверждал, что почти никто не давал правильный ответ…

— Интересненько… — затянул Корнеев, наваливаясь на спинку «нашего» дивана с соседнего. — А-а! Понял! До «Юго-Западной» же ближе, чем до «Сокольников»!

— Нет, Витёк, не угадал! — ухмыльнулся Киврин.

Я задумался, глядя за стекло, где разворачивался щеголеватый «Эрбас», и тут из потока сознания вынырнула отгадка.

— Да это, Вить, теория игр в чистом виде! — фыркнул я, умащиваясь поудобнее.

— То есть? — затупил Корнеев.