Целитель. Приорат Ностромо

— Михаил, вы меня извините! Столько не звонил, и вдруг опомнился… Поверьте, очень был занят! Понимаете… Пока геноссе Гайдай не перевернул всю мою, кое-как устроенную жизнь, я планировал написать роман «Звезда Келвитта». Но теперь я отложил книгу, как у вас говорят, na potom. А дело вот в чем… Меня очень и очень заинтересовала тема беспорядков в Соединенных Штатах. Я расспрашивал Шимшони, Видова, Боярского, Харатьяна… Звонил, начитывал, заходил в Интерсеть… В общем, хочу написать сценарий фильма под названием «Кровавое Благодаренье»!

— Интересная тема… — медленно проговорил я, а в памяти всплывали пожары Лос-Анджелеса и развалины Лас-Вегаса.

— Да! Да! Очень интересная! — горячо поддержал исполнитель роли Эйзенхардта. — Но… Понимаете, я набрал столько всяческой информации, что, если стану писать без оглядки, то обязательно нанесу вред. Вам, Михаил, или Маргарите… А то и самому себе! Михаил… А нельзя ли нам встретиться, и всё обсудить? Вам, мне, Марго, Наталье, Инне… Я, признаться, уже в Москву готов был лететь, но тут мне сказали, что вы в ГДР…

— Вот что, Андреас, — перехватил я инициативу. — Давайте сделаем так. Я сейчас в Пенемюнде и, скорее всего, застряну здесь надолго. В Центральном институте ядерных исследований. Объект режимный, но я достану для вас разовый пропуск. Годится?

— О, да! Да! — забурлил радостью Эшбах. — Конечно!

— Тогда до связи, — улыбнулся я. — Позвоню, как только всё улажу. Tschao!

— Alles Gute!

Я сунул радик в карман, и тотчас же заслышал нежный Наташин зов:

— Ми-иша! Тут к тебе!

— Иду!

Внизу меня поджидал худой и длинный Хорст Бадер. Костюм висел на нем, как на вешалке, но ученый не обращал внимания на подобные мелочи. Его моложавое лицо было очень подвижно, постоянно меняя выражение — мимика легко выдавала всякое чувство, любое движение души, а голубые глаза блестели по-детски задорно.

— Здравствуйте, коллега! — зачастил он. — Прошу извинять опоздание, абер я иметь работа в Вольгаст. Вы готов?

— Всегда готов! — отсалютовал я.

— Гут. Прошу ехать!

* * *

Новенький «Вартбург», в габаритах «Волги»-универсала и даже чем-то похожий на «ГАЗ»-24–2, подвез нас к бывшей военно-морской базе. Флотские — молодцы, прибрали за собой. Чистенько везде, аккуратненько… Орднунг унд дисциплин.

Штаб, казармы, ангары, пакгаузы — всё выглядело излишне тяжеловесным, зато крепким, на века. Научники уже носились вокруг да около, привнося в воинскую размеренность чисто гражданский беспорядок.

Фырча и гудя, подъезжали бортовые «КамАЗы», и ученый народ с энтузиазмом бросался разгружать их. МикроЭВМ, осциллографы, столы-стулья-шкафы-стеллажи-картотеки; ящики, забитые справочниками, принтеры, электрические пишмашинки «Эрика» — всё рьяно таскалось и перетаскивалось.

«Осси» не собирались городить декорации — младшие научные сотрудники были полны решимости вывести Das Zentrale Institut für Kernphysik Peenemünde на уровень Фермилаба или ЦЕРНа — и превзойти их.

— Торопитесь входить! — Бадер провел меня за ворота широченного и высоченного сооружения с толстыми стенами из железобетона. — Сегодня вы совершать консультация. Всё есть полный порядок! Осталось мало — строить агрегатен…

Я осмотрелся. Внутри было пусто. Внизу — серый цементный пол, вверху — узкие окошки, тусклым светом разбавлявшие полумрак.

— Размеры хватать? — отрывисто пытал меня директор. — Можно строить? Мне интересно узнать годность!

— Годится! — кивнул я, задирая голову. — Полный список я передал Ульриху Иоганновичу, товарищ Вайткус ему поможет. Как только пойдет завоз — сразу начнем работы.

— О, прекрасно, коллега, прекрасно! — лицо Бадера отражало нутряное блаженство. — Много вам благодарен!

— Да не за что пока, — улыбнулся я.

— За будущее! — с чувством сказал директор ЦИЯИ.

Понедельник, 28 декабря. Вечер

Пенемюнде, Дюненштрассе

Главный корпус Отдела хронодинамики оставался точно таким же снаружи, каким и был, угловатым и серым. Но, стоило только шагнуть за ворота, как на вас обрушивалась какофония — шипела сварка, долбили отбойные молотки и перфораторы, лязгали тяжеловесные конструкции… Снопы искр, клубы пыли и дыма, люди — как мураши в робах и касках!

Но из этого видимого хаоса уже прорастал порядок — могучие стальные колонны пересекались двутавровыми балками, на сварные каркасы ложился гулкий рифленый настил. С верхней площадки уже опадал тяжелый запах краски, туда по стенам уползали вязки кабелей…

— Етта… — басил Вайткус. — Крепим трап! Эй! Ich sage, wir sichern die Rampe!

— Ja, ja! Die Rampe! — неслось в ответ, и две горизонтали со скрежетом и громыханьем смыкались крутой диагональю металлической лестницы с дырчатыми ступеньками.

Выбравшись из ворот на маленький плац, я стащил каску и устало утерся рукавом. От рассвета до заката…

Хватит на сегодня.

— Шеф! — ко мне грузной трусцой подбегал Киврин. — Пост принял!

— Задерживаемся? — хмыкнул я, чуя начальственный позыв.