Цельное чувство

Пленные вяло шли,
Серые, обыкновенные,
Дети тяжелой земли,
Пленные.

Словно каждый их шаг

Делал возврат безнадежнее,
Глубже окутывал в мрак
Прежнее.

Только один офицер

В позе искусственной гордости
Дать им старался пример
Твердости.

Чтоб аккуратно шаги

Землю французскую мерили,
Чтобы в мощь немцев враги
Верили!

Шаг был уныл у солдат,

Лица ж их грустными не были…
Жизни ли каждый был рад?
Хлебу ли?

О покоренной земле

Греза исчезла ль их смутная,
Чадно зачатая в мгле,
Мутная?

Рок уж не будет всегда

Смертью грозить им иль раною.
Радости смесь и стыда
Странная —

В них… Чистота и покой

Душ, где уж бой еле помнится,
Тихо безбольной тоской
Полнится.

Жадно смотрела толпа:

«Те, кто к войне нас принудили,
Те, чья жестокость слепа,
Люди ли?

Люди, как мы, лишь полней,

Плотные, белокурые,
Только грубей и грустней,
Хмурые.

Только мундиров покрой

Странный, да длинные бороды».
… Пленные шли как сквозь города
Города!

Марат

Кутается в теплый халат Марат
От жара и от озноба.
Глаза горят и руки дрожат,
Он людям брат, он не злой — Марат!
Но он проклял мир, как проклятый ад,
И в душе — горящая злоба.

Он пишет, и пишет, и пишет — Марат.

Каждый день листки корректуры.
Глаза болят, ночники чадят,
Он тяжко дышит и пишет — Марат,
В промежутках глотая микстуры.

На лице, на руках, на теле — сыпь.

Словно сердца горячая лава
Прорвалась, как фурункулов гнойная сыпь.
Ночью мучат сны — страсти мертвая зыбь,
И встает он, как птица ночная, как выпь,
И строчит фельетон кровавый.

Это боль и грязь, это стыд и грязь

Всей неправды земной, окаянной,
Что веками копилась и вот прорвалась.
Он пишет и кровью дышит, смеясь…
И пахнет удушливо ртутью мазь,
И стынет горячая ванна…

Принцесса Луиза

«Vite, vite, au paradis, au trot, au galop!» Это
Перед смертью в бреду говорила принцесса Луиза.
О, галопом в рай! Кто смеет остановить карету
Дочери короля? Или Дю-Барри, или маркиза
И в рай посмеет пробраться интригами
И будет на выходах Бога ближе к нему, чем она?!
И там в раю посмеются над ее власяницей, над ее веригами,
И будет даже в раю она не нужна!
Или напрасно она променяла весь блеск Версаля
На крохотную келью монастыря?
Она не могла смотреть на эти нравы сераля
Людовика Пятнадцатого, ее отца, короля.
Сколько раз она мечтала о подвигах Баярда,
Александра, Вобана. Но, увы, для принцессы
Суждены только выходы, танцы, приемы и карты,
Интриги, и сплетни, и сухие бездушные мессы!..
И она постриглась. И ей удивлялась Европа.
«Кучер, прямо в рай, поскорее, рысью, галопом!»

Кавалер