Целомудрие миролюбия. Книга третья. Миротворец

Горят радостно свечи пред иконами, отчего расступается тьма раннего утра. В храме чуть прохладно, но, то чувствуют лишь новоприбывшие прихожане, остальные немедленно согреваются неподвижно стоя молитвенной душой пред Господом. Вовлеченные в сакральность литургии, они безмолвны и одновременно многоречивы, внутренним голосом они молят и просят прощения, молят об исцелении болящих, о мире во всем мире, о спасении путешествующих и страждущих. И в том заключается великая сила молитвы, ибо некогда тайное становится явным, являются чудеса веры, столь понятные и осмысленные верующими людьми. Двумя словами, в церкви царит единство каждого, эти два слова различны по значению, вместе же образуют некую метафору, издали способную описать виденное Михаилом. И он средь прихожан стоит, также молится, крестится, кланяется, кается, подходит под благословление священника, ему не чужды некоторые из канонических песнопений и молитвословий, ему нравится иконография, но при этом он внеконфессиональный христианин, который может с той, же легкостью посетить и богослужения других христианских церквей. Ему по душе идея экуменизма, он ожидает то время, когда прекратится эта раздробленность церквей, и они объединятся в одну христианскую церковь. Эта разобщенность происходит по той причине, что самого Христа представляют по-разному, и когда все поверят во Христа Миролюбца, тогда-то и прекратится всякая идеологическая риторическая вражда.

С кротостью кающегося грешника Михаил подошел к отцу Арсению, но не ради исповедания своих грехов, а ради исповедания своей души, своей жизни, ибо они были и остаются, по сей день верными друзьями. Можно даже предположить что священник Архангельского храма единственный друг и соратник Михаила. Они познакомились еще в стародавние младые лета, когда их духовный прорыв произошел одновременно. Только вот, дороги их разошлись, один окончил семинарию и приткнулся к духовенству, а другой так и остался духовным странником. Впрочем, не во всем отец Арсений поддерживает деятельность миротворца, оный вывод сложится из последующего диалога между ними.

Отец Арсений невысок, но и не тучен телосложением, у него настоящая славянская наружность, волосы и борода его светлы, но не столь длинны как у Михаила. Облачение его лазурно-зеленное, праздничное. Во взгляде его читаются задатки мудрости и терпения, снисхождения, в нем ощущается неподкупность и прямолинейность нрава.

Михаил в этот раз приоделся попроще, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, посему его длинные волосы убраны в хвост, а глаза полны усталости и тревоги.

– Здравствуй Арсений. – произнес Михаил радостным тоном. – Как поживает твоя семья, матушка, дети? Небось, уже в школу собираются.

– Всё идет своим чередом, только в твоей жизни одно лишь блуждание. – не замедлил ответить священник. – Ты всё радуешься моему благополучию, нисколько не заботясь о своем здравии. Наслышан я о твоем “миролюбии”, но помни о том, что не этот мир нам должно возлюбить, но мир горний, о мире Христовом тебе должно говорить людям. – вздохнув, он продолжил. – Михаил, ты меня разочаровываешь. Я видел твоё недавнее выступление. Слушал, как ты снова осуждаешь людей. И неважно как они называются, военные, ученые, министры. Помни, они, прежде всего люди, которых не должно нам осуждать. Вразумлять их нужно, но не так, как делаешь это ты.

– Не ты ли учил меня жизни посредством священного писания? И я научился видеть неправду и научился различать правду, потому мои уста глаголют об истине заповедей Божьих.

Отец Арсений положил свою ладонь на плечо Михаила, но тот даже не вздрогнул.

– Не горячись понапрасну, ты в доме Божьем, здесь тебя никто не осудит. Помни, что я всегда на твоей стороне, я всегда оправдываю твои поступки, говорю всему священству о правоте твоей, но в одном ты не прав.

– И в чем же? Если хочешь, я могу подтвердить правоту своих слов Евангелием, ты помнишь те строфы: Мф. 5:38-39, Мф. 5:44, Иак 2:13, Иоанн 12:48-48, 1 Пет 2:1823, 1 Пет. 3:9-11, 2 Кор. 10:4-6, Рим. 12:17-21, Отк. 12:11.

– Не перечисляй, мне они известны наизусть. Только ты не исполняешь при этом одной из двух главных заповедей Христовых: возлюби ближнего своего. А что делаешь ты, чудак, осуждаешь военных прошлого, хочешь уничтожить всякую память о них. Их поколение и так малочисленно. Не о них тебе следует заботиться, не о том ты думаешь. Не осуждай прошлое, а просвещай будущее. – сказал Михаилу отец Арсений.

– И вправду слишком я разрознен в своем мышлении. Меня раздирают на части, пытаются вовлечь в смуту неясностей. Мне часто говорят о прахе, в котором мне не хочется копаться. Мне говорят о земном, я же хочу говорить о небесном. Но скажи, Арсений, приблизит ли уничтожение всякого оружия нас к Богу? – вопросил Михаил.