Целую, Кощей (СИ)

Никита стоял около моста, позади него в нескольких шагах торчали Митька и бабка, а судя по непрестанно качающимся кустам, там сидело в засаде половина Лукошкино.

— Паулюсус, труби в свою дудку, — приказал я, кивая на рог, прицепленный к его поясу.

Прибалт что-то пробурчал, но послушно ссадив Марьяну и вручив мне конец веревки, связывающей царевну, выехал на середину моста и поднес к губам свой музыкальный инструмент.

Слышали, как поют пионерские или армейские горны? Ну так они не имели ничего общего с тем визгом, хрипом и завываниями, которые врывались из рога фон Паулюсуса. Сразу заломили зубы, птицы стаями взлетели с деревьев по обеим сторонам реки, а любопытные горожане, высунувшиеся из кустов по ту сторону моста, с искаженными от ужаса лицами схватились за уши.

— Хватит! — заорал я, не в силах больше терпеть эту пытку. — Завязывай, Армстронг недоделанный!

Фон Паулюсус недовольно прекратил своё выступление и я уже хотел проорать ему, чтобы он возвращался и уступил мне место на мосту, как, вдруг с той стороны, из кустов выскочили два всадника и с визгом и завываниями помчались на прибалта, размахивая в воздухе саблями. А это еще кто такие?

— Мая Марьяна будэт!

— Дэлиться нада, вах!

"Наверное, это те женихи, с которыми фон Паулюсус проворачивал свои делишки в Лукошкино", — догадался я, но вмешиваться не стал. Оно мне надо? Да и оружия никакого нет, да и если бы было… Пока я так размышлял мост был уже очищен и подготовлен к моему выходу: три лошадки неспешной рысью удалялись в сторону Лукошкино, а из-под моста доносилось жизнерадостное бульканье.

Отмотав метров пять веревки, чтобы царевна не подслушивала нас с Никитой, я шепнул Максимилиану "Давай, на середину", а сам гордо выпрямился и подбоченился, старательно копируя царя-батюшку. Царевна плелась за нами и что-то гневно мычала сквозь кляп, но после погрома во дворце, мне её не было жалко ну ни капельки.

Максимилиан остановился ровно на середине моста, а Никита что-то медлил, не решаясь подойти к нам.

Я набрал побольше воздуха в лёгкие и заорал, работая на публику:

— Враг мой дотошливый Никитка-участковый, а ну иди сюда пред очи мои… кха-кха! Блин!…грозные… твою ж дивизию! Кха-кха! — от громкого голоса и вибрации вся скопившаяся внутри шлема пыль устремилась мне в горло. — А ну… кха-кха!… немедля, блин… кха-кха!

Никита тем временем всё же подошел ко мне и неуверенно спросил:

— Фёдор? Ты?

— Нет, блин! Кха-кха! Призрак отца Гамлета, кха! Чёртов шлем, кха-кха!

— Да открой ты забрало! — не выдержал участковый.

— Не могу, кха! Не открывается оно, кха. О вроде улеглась… кха… пыль.

— А где Кощей?

— Да фиг его знает, — отмахнулся я, раздираемый желанием сплюнуть, но в шлеме этого делать, явно не стоило. — Забирай свою царевну. И стерегите её хорошенько, а то снова сбежит, а оно нам надо?

Никита принял у меня веревку и потащил Марьяну на берег как козу на веревочке. Сдав Марьяну бабке, он вернулся ко мне:

— А почему Кощей не пришел?

— Да удрал он от Марьянки вашей. Просто взял и слинял, а я теперь за ним разгребаю да хвосты подчищаю.

— Знакомо, — кивнул Никита. — Работа у нас такая.

— Во-во, — согласился я. — Меч притащил?

— Допустим, — насторожился участковый. — А что ты там затеваешь?

— Да не бойся, не отберу, — засмеялся я. — Кажется, я знаю, как меч активировать. Давай попробуем?

— Прямо здесь? — удивился Никита.

— А почему бы и нет? Это нам еще встретиться как-то надо будет, а так мы уже здесь. Да давай интересно же!

— А что для этого делать надо?

— Фиг его знает, — признался я. — Я слово волшебное узнал, от которого меч заработать должен, а ты, наверное, просто держи его в руках и всё.

— Ага, и всё… — опасливо протянул Никита, доставая из-за спины завернутый в мешковину меч. — А он как шваркнет молнией или еще чем-нибудь!

Меч кстати, оказался так себе. Самый простой, а я уж тут на них насмотрелся уж, поверьте, да еще и в ржавых пятнах.

— Да не в тебя же шваркнет, — успокоил я участкового. — Это же я на стороне зла и вечного ужаса.

— Ну не знаю… — тем не менее, Никита взялся за рукоять меча двумя руками и выставил остриём вверх впереди себя. — Тяжелый зараза… Ну давай своё волшебное слово.

Опаньки, а бумажка-то со словом у меня в кармане джинсов. Так, так… я же наизусть заучивал… Как там было?.. Что-то на "гематоген" похожее? Пурген?

— Ну чего? — нетерпеливо спросил Никита, видя моё замешательство.

— Погоди-погоди, сейчас.

Горгулья, Гингема, гегемон… А! Вспомнил!

— Геонегоне! — отчётливо произнёс я и на всякий случай пригнулся и зажмурил глаза.

Ничего не громыхнуло, молнией не ударило, даже матом не обложило.

Я открыл один глаз — тишина. Открыл другой, посмотрел на присевшего, но уже выпрямляющегося участкового.

— Не сработало, похоже, — пробормотал Никита.

— А может меч не тот или сломался?

— Может, — пожал плечами Никита и вдруг вскрикнул: — Стой! Стой, зараза!

— Что такое?!

— Он растёт! Увеличивается! — Никита, также держа меч перед собой, пятился назад к берегу.

А меч в его руках действительно разрастался в размерах. Сначала еле заметно, а потом быстрее и быстрее.