Целую тебя, мой Пьер

Ланской боялся поднять голову. Уж не получил ли подобный "диплом" штабс-ротмистр Полетика?

– А откуда образец? – наконец выдавил он, чуть откашлявшись.

– Мне доложили, что в Петербург их привёз какой-то дипломат, а наши бездельники-шутники рассылают письма по адресам.

Царь подошёл к окну и почему-то не хотел смотреть в глаза Петру. Похоже, что он тоже был смущён. И тут Ланской понял, что Николай опасался за репутацию кого-то из своих возлюбленных. От сердца отлегло, и Ланской тихо выдохнул.

– Что требуется от меня, ваше величество? – спокойно спросил он.

Бросив быстрый взгляд на замеревшего Ланского, царь прошёл на своё рабочее место.

– Вот что, Пётр Петрович, во-первых, выясни, кто эти шутники. Во-вторых, если это кто-то из офицеров твоего полка, так мне намекнули, то поговори с ними по-хорошему, чтобы они перестали этим заниматься, иначе будет по-плохому. Ну и доложишь мне потом. Задание понял?

– Так точно, ваше величество. Когда прикажете этим заниматься?

– Ну уж не в дежурство, – нахмурился Николай. – Не стоит это того… Но всё-таки дело серьёзное. Хватит на наш век войн и восстаний, не хватало ещё дуэлей и общественного беспорядка. Ступай. Подумай пока, кто из офицеров способен на такое.

– Слушаюсь, – поклонился Ланской, не зная радоваться ему или огорчаться.

То, что его связь с Идалией пока не дошла до царя – это радовало, но копаться в грязном белье других было противно.

Квартира Ланского в офицерском корпусе почти не отличалась от царских покоев в Зимнем дворце – такие же тёмные бумажные обои, диван да письменный стол. Из дорогих вещиц у полковника был только жирандоль – большой фигурный подсвечник. Писать приходилось много, а делать это при дневном свете в Петербурге было весьма затруднительно. Комнат было три – кабинет, столовая и спальня, но в придачу ещё имелась небольшая кухня, где хозяйничала крепостная Агафья, да маленький чуланчик для денщика Федьки. Агафья, пожилая женщина, ещё приятная лицом, с добрыми глазами, уже поджидала барина.

– Пётр Петрович, сегодня ваш любимый пирог с грибами испекла. А на горячее соляночка, барин, уж не побрезгуйте.

Ланской с удовольствием втянул аппетитный аромат пирогов, наваристого супа и опять сравнил своё житьё-бытьё с царским. Николай не признавал за обедом больше трёх блюд, и каким бы вкусным ни было четвёртое – оно вызывало только царский гнев. Не так любил обедать Ланской. Ему нравилось разнообразие. И кухарка Агафья готовила понемногу, но каждый раз придумывала что-нибудь необычное. Вот и сегодня пирог был испечён в виде большого гриба. Выдумщица…Зато Федька-денщик, казалось, не заботился о том, чтобы угодить барину. Пётр уже давно ругал себя, что много дал воли и распустил денщика, но так уж получилось, что иногда с этим бездельником, любившим читать те же книги, что и он, разговоры заводились более откровенные, чем с кем-либо в полку или в обществе.

Приняв барскую шинель, долговязый Федька лениво почесался.

– Не забудь Каурку покормить, а то с щенком все обязанности забросил, я смотрю, – строго напомнил Ланской.

– Не забуду, ваша милость… Какие новости у царя? – фамильярно осклабился тот с полотенцем в руке, пока Пётр мыл руки перед обедом.

Он раздумывал отвечать или нет. Хотелось поделиться неприятным поручением, но в глубине души Ланской боялся увидеть в серых глазах мужика насмешку. Правда, был ещё один аргумент в пользу того, чтобы поделиться с денщиком. Уже давно он подметил – то, что для господ составляет секрет, для низших чинов не являлось загадкой. Вдруг Федька уже слышал про позорные дипломы рогатым мужьям?

– Царь сегодня не в духе, – вытирая руки и проходя к столу, задумчиво начал Ланской.

– Может, его ампираторское величество не с той ноги встал? – усмехнулся денщик, вставая позади Ланского, чтобы одновременно сослужить барину в качестве лакея.

– Да нет… Расстроил его сегодня один губернатор.

Ланской в красках рассказал о царском гневе на недогадливого чиновника, надеясь, что Федьке понравится решение Николая.

– Зря он повелел столько денег мужику дать, – зевнув, ответствовал денщик, нисколько не воодушевлённый царской милостью.

– Это почему же? – опешил Ланской.

– А всё равно пропьёт мужик деньжищи… не впрок пойдут. Хорошо, если не помрёт.

– Так уж и пропьёт? – не поверил Пётр, но задумался.

А ведь прав, паршивец, такой исход был более чем вероятен. Здравое рассуждение денщика положило конец сомнениям Ланского.

– Фёдор, – начал он не торопясь, – сядь-ка рядом.

Если бы Федька кому-нибудь рассказал, что он сидит с барином за одним столом, а тот ещё с ним советуется, сочли бы его трепачом и наглецом. Но хитроватый мужик знал, что такого барина он больше не сыщет в Петербурге, а потому, при всей своей наглости, держал язык за зубами.

– Слухаю, барин, – с готовностью оживился мужик, прямо как Ланской перед царём.

Пётр Петрович достал из папки злосчастный диплом и без лишних объяснений показал денщику. Тот внимательно прочитал и присвистнул.

– И что, Пётр Петрович, требуется от вас?