Целую тебя, мой Пьер

Комната за ночь остыла от холодного ветра, бьющегося в стекло. Ланской проснулся очень рано. Он лежал и слушал тишину, нарушаемую только храпом денщика и воем ветра. Вскоре, с кряхтеньем и ворчаньем, загремела кастрюлями Агафья. Потом пробудился щенок и заскрёбся маленькими лапками в комнату к Петру, всё-таки больше признавая его за хозяина, чем Федьку. Денщик вставать не торопился.

За чёрными окнами утра не просматривалось. Не было в Петербурге мрачнее времени, чем поздняя осень и ранняя зима. Горожане старались не выходить в тёмное время суток на улицу, а так как солнце появлялось всего на несколько часов, то в остальное время город казался вымершим. Темнота давила на душу, и только выпавший за ночь первый снег немного осветил мрачную улицу – осень внезапно уступила место зиме.

Вздохнув, Пётр встал, запустил щенка к себе и стал одеваться. Все его мысли были о предстоящем свидании, где судьба отвела ему жалкую роль – роль ревнивца и в худшем случае неудачника, которого отвергли.

– Пётр Петрович, вы куда? – вытаращил сонные глаза Федька, увидев, что барин собрался на прогулку.

– С собакой гулять, лентяй ты эдакий. Не дождёшься, пока ваша милость проснётся, – язвительно ответил Ланской, застёгивая шинель.

– Давайте я, ваше благородие, – засуетился денщик, пряча взгляд.

– Отставить. Помоги лучше Агафье самовар согреть. А я прогуляться хочу.

Морозный воздух освежил голову, и, вышагивая по первопутку, Пётр ощущал, как тяжесть с души отступает. Может, и к лучшему всё? Зачем ему замужняя женщина? Разве их связь сможет продлиться долго? Ходить или не ходить к дому Полетики? Его не покидало устойчивое предчувствие, что государь сегодня обязательно примет по нему решение, а значит, пошлёт за ним курьера…

Щенок бегал вокруг ног, вынюхивая под снегом следы собратьев, а потом вдруг решил поиграть и вцепился маленькими зубками в сапог Петра. Немного опешив от подобного сюрприза, Ланской замер, а потом стал трепать Голди за уши. Тот крутился как юла и пытался укусить хозяйскую руку. Вдоволь навозившись и довольные друг другом, они пришли домой.

За завтраком Ланской принял окончательное решение.

– Вот что, Фёдор, – строго, как всегда говорил он с денщиком, когда хотел, чтобы тот слушал внимательно, – сегодня мне нужно быть в пять часов возле одного дома…

– Какого? – не выдержал тот.

– Я скажу какого, дослушай! – разозлился Пётр, – твоя обязанность сидеть в это время здесь и ждать нарочного. Если приедет курьер от… государя или из полка, ты сразу бежишь ко мне. Понял?

– Понял, ваше благородие. Так куды бежать-то?

– На Садовую, к дому… капитана Полетики. Но… – Пётр замялся, – я буду стоять напротив, у Гостиного. Понял меня? В дом Полетики заходить не надобно. Ясно?

– Так точно, ваше благородие, – лениво кивнул он.

– Ты чего такой сонный? Небось, опять полночи читал?

– Читал, читал, окаянный, – подала скрипучий голос Агафья, наливавшая чай, – все свечи извёл, ирод. Уж сколько раз ему сказывала – економь, а он… жжёт и жжёт, полуночник…

– Смотри, не проспи у меня, – погрозил Пётр, – а то пойдёшь обратно в полк.

– Не сумлевайтесь, ваша милость, я не подведу.

В полку оказалось много дел. Пётр с удовольствием позанимался в манеже с новобранцами. Потом посидел пару часов над рутинными документами. В полк вдруг приехал брат Павел, и они с приятностью провели обед в обществе друг друга. День катился как обычно, но всё время, где-то глубоко внутри Петра будто невидимые часы отщёлкивали минуты, оставшиеся до свидания. Он говорил, ел, проводил занятия в манеже, а часы тикали и тикали, приближая час, ставший уже ненавистным .

До последней минуты Пётр не мог решить, ехать или нет по столь неприглядному делу, но ровно в четыре тридцать он уверенно оседлал Каурку и отправился на Садовую, раздумывая, куда спрятать лошадь, пока будет стоять в засаде.

У Гостиного двора было ещё людно, но купцы уже постепенно закрывали свои лавки, провожая последних покупателей. Извозчики рядом с лавками ожидали нагруженных товарами горожан, и Ланскому пришло в голову пристроить кобылку возле одного из них.

– Послушай-ка, братец, – обратился Пётр к ближайшему извозчику, – у меня к тебе просьба.

– Слухаю, ваше высокородие, – встрепенулся мужик. – Чего изволите?

– Мне надобно отлучиться ненадолго, без лошади… Посмотришь за кобылкой? Я заплачу за простой, – Ланской пошарил в кармане и нашёл пятак.

– Давайте повод, ваша милость, – с готовностью наклонился к нему извозчик.

Ланской легко спрыгнул с Каурки и сунул повод мужику.

– Здесь будь, чтобы я тебя не искал.

– Слушаюсь, ваше высокородие.

С бьющимся сердцем Пётр быстрым шагом пошёл в сторону дома Полетики, одновременно опасаясь, что опоздал. На другой стороне улице лавка бакалейщика уже была закрыта. Пётр, как настоящий сыщик, встал около неё, спрятавшись за небольшую колонну, и стал ждать.