Целую, твой Франкенштейн. История одной любви

– Напоминает художественную инсталляцию, правда? Видели замаринованную акулу Дэмьена Хирста? Кажется, она называется «Физическая невозможность смерти в сознании живущего».

Я оборачиваюсь. Передо мной мужчина лет за пятьдесят, хорошо сохранившийся. Ботокс, вне всяких сомнений. А за ушами наверняка еще и шрамы от подтяжки. Упругая кожа, чисто выбрит, темно-синие живые глаза.

– Меня зовут Виктор Штейн. – Он протягивает мне руку.

– Рай Шелли. – Мы обмениваемся рукопожатием.

– Мы раньше встречались? – Он слегка задерживает мою ладонь.

На какую-то тысячную долю секунды в моем сознании вспыхивает необъяснимое: «Да!»

– Нет, – говорю я вслух.

Виктор Штейн загадочно смотрит на меня.

– Давно вы здесь? – спрашивает он.

– Утром уезжаю. Меня пригласил Макс.

– Ах, да. Врач из Англии.

– Верно. Вы здесь работаете? – интересуюсь я.

– Нет. Приехал повидаться с другом. Назовем его «английским пациентом».

Мы обмениваемся улыбками.

– Не хотите чего-нибудь выпить, когда завершите дела? Я знаю тут одно неплохое заведение…

Я открываю рот, чтобы вежливо отказаться.

– Давайте, – произносят мои губы. – Почему бы нет?

Время похоже на молнию. И порой ее заедает. Несколько часов спустя, когда Макс Мор уехал домой, а мне, сидя в мотеле, остается лишь упаковать вещи, съесть еду, купленную навынос, и смотреть дурацкие телепередачи, я сажусь в арендованный Виктором внедорожник, и мы выбираемся из города. За окном мелькают закусочные, автозаправки, магазины, едущие куда-то грузовики, никуда не едущий сломанный джип. Наш автомобиль рассекает горячий воздух. Впереди бескрайнее полотно дороги. Позади клубится пыль. Мы въезжаем в сияющую пустоту Соноры[40].

– Откуда вы? – спрашивает Виктор.

– Из Манчестера.

– Забавно.

– А что забавного в Манчестере?

– Практически ничего, кроме того, что у меня там лаборатория. Она финансируется частными лицами, но расположена в Манчестерском университете.

– Хотя Манчестер – мой родной город, сейчас я там не живу.

– Перебрались в Лондон?

– Да.

– Все мы вечные странники. Откуда-то уезжаем, куда-то едем… Кстати, вы знали, что в мире тридцать шесть Манчестеров? Причем тридцать один из них в США?

– Последствия промышленной революции, – отвечаю я.

– На самом деле причина в том, что рабочие ланкаширской хлопковой фабрики поддержали Авраама Линкольна в борьбе за отмену рабства в США. В знак солидарности они отказались обрабатывать хлопок, собранный рабами на плантациях. Причем тогда девяносто восемь процентов хлопка обрабатывалось в Манчестере. Можете себе представить?

– Времена меняются.

– Устав от тягот, рабочие решили искать счастья в Новом Свете и отплыли из Ливерпуля в Америку. И привезли с собой родной Манчестер. В будущем всегда есть частица прошлого.

– Как в человеческом организме митохондриальная ДНК, которая несет гены, – замечаю я.

– У мужчин ее нет, правильно?

– Есть, но наследование происходит по материнской линии. Гены передаются от первой нашей праматери.

– Двести тысяч лет назад в Африке, первые люди. Какой долгий путь мы проделали к промышленной революции. И как быстро и далеко мы научились путешествовать за последние два века.

– Вы планируете сохранять здесь свое тело? – интересуюсь я.

– Нет, конечно. А вы?

– Тоже нет.

– Криоконсервация морально устарела. Кто захочет возвращать себе дряхлое больное тело? Другое дело мозг… Специалисты «Alcor» активно работают в этом направлении. Макс наверняка вам говорил. Вы же читали статью на их сайте? – Виктор протягивает мне свой сотовый.

Я читаю: «Криоконсервация, нацеленная на максимально эффективное сохранение человеческого мозга, называется “нейроконсервацией”. Поскольку мозг – хрупкий орган, который нельзя безопасно извлечь из черепной коробки, то по причинам этического и научного характера во время консервации его оставляют на месте. Вследствие применения подобной практики может создаться ошибочное впечатление, будто компания «Alcor» хранит “головы”. Корректнее говорить, что мы делаем все возможное для полноценного сохранения мозга наших клиентов».

– Вы серьезно думаете, что мозг можно восстановить полностью, не утратив сознание?

– Такая вероятность есть, – уклончиво отвечает Виктор.

Его руки, лежащие на руле, холеные и чистые. На мизинце поблескивает золотое кольцо с печаткой. Сколько рук мне довелось видеть как хирургу!.. Виктор поворачивает руль, и мы заезжаем на неасфальтированную парковку. Машина останавливается возле жалкой хибары под жестяной крышей и с навесом от палящего солнца. Кактусы. Зайцы. Деревянные столики на улице. Высокие крутящиеся табуреты у стойки бара. Симпатичная официантка в футболке с названием песни «Eagles»: «Take It Easy». Бурбон «Four Roses» со льдом. Тосты с сыром. Закатная дымка. Большие птицы, парящие в небе.

– Конечно, я бы хотел перенести свое сознание на неорганический носитель. К сожалению, пока это не лучший способ продлить себе жизнь. Копирование и перенос разума приведут к летальному исходу, – вздыхает Виктор.