Целую женские руки

Я знаю эти руки.
                         Сколько гроз
Осилили, не сильные, родные…
Их сковывал петрищевский мороз,
Отогревали их
                       костры лесные.

У смерти отвоевывая нас,

Дрожа от напряженья и бессилья,
Они, как новорожденных, не раз,
Запеленав, из боя выносили.

А позже, запеленаты в бинты,

Тяжелых слез ни от кого не пряча,
Вернувшись из смертельной темноты,
Мы узнавали их на лбу горячем.

В них тает снег и теплится огонь,

Дожди звенят и припекает солнце,
И стонет скрипка, и поет гармонь,
И бубен заразительно смеется.

Они бегут по клавишам.

                                    И вдруг
Я замираю, восхищеньем скован:
По властному веленью этих рук
Во мне самом рождается Бетховен.

Мир обступил меня со всех сторон,

Лишь на мгновенье задержав вращенье,
И, как воспоминанье, древен он,
И юн, как наступившее свершенье.

Они бегут по клавишам.

                                    И вот
Воскресло все, что память накопила…
Мне мама колыбельную поет,
Отец сидит в раздумье у камина,

И дождь в горах, и вечный шум речной,

И каждое прощанье и прощенье,
И я, от свадьб и похорон хмельной,
Жду журавлей залетных возвращенья,

Вот вышли наши женщины плясать.

О, крылья гордой лебединой стаи!
Боясь свою степенность расплескать,
Не пляшут — плавают, не пляшут, а летают.

Пожалуй, с незапамятных времен

Принц ищет в лебеди приметы милой,
И мавры убивают Дездемон
Уже давно во всех театрах мира.

И Золушки находят башмачки,

Повсюду алчность побеждая злую.
Целую жесткость нежной их руки
И нежность мужественных рук целую.

Целую, словно землю.

                                  Ведь они
Мир в маленьких своих ладонях держат.
И чем трудней и пасмурнее дни,
Тем эти руки и сильней и тверже.

Мир — с горечью и радостью его,

С лохмотьями и праздничной обновой,
С морозами и таяньем снегов,
Со страхами перед войною новой.

Вложил я сердце с юношеских лет

В любимые и бережные руки.
Не будет этих рук — и сердца нет,
Меня не будет, если нет подруги.

И если ослабеют пальцы вдруг

И сердце упадет подбитой птицей,
Тогда сомкнется темнота вокруг,
Тогда сомкнутся навсегда ресницы.

Но силы не покинули меня.

Пока пишу, пока дышу — живу я,
Повсюду, низко голову склоня,
Я эти руки женские целую.

3