Цемах Атлас (ешива). Том первый

— Вы ведь торопитесь в ешиву, так что сейчас нет времени для этого разговора. Когда я буду с визитом у вас на даче, я расскажу больше, — ответил реб Мордхе-Арон и проводил гостя на крыльцо. То, что беседа началась с оговаривания директора ешивы, очень не понравилось Махазе-Аврому. Ему не понравилось и то, что при прощании раввин неожиданно с ним расцеловался. Реб Авром-Шая не любил, когда люди целовались и обнимались при каждой встрече и каждом расставании, как это было заведено у раввинов. Даже руку он подавал человеку, только если долго его не видел. Он стыдился показывать свои чувства и терялся, когда другие показывали свои чувства к нему. Особенно учитывая, что нового валкеникского раввина он никогда прежде не встречал, а тот уже пообещал ему визит со злословием.

У входа в синагогу навстречу реб Аврому-Шае бросился обрадованный реб Менахем-Мендл Сегал. Через минуту подошел высокий, крепко сбитый директор ешивы и подал ему руку. Реб Авром-Шая посмотрел на него снизу вверх с дружелюбным любопытством. Ему хотелось, чтобы директор ешивы уже самим своим видом опроверг бы злословие раввина. Однако сердитый взгляд директора сразу же кольнул его в сердце. Он почувствовал, что ладонь реб Цемаха, в которой оказалась его ладонь, жесткая и принуждающая, сильная, горячая и сухая. По лицу реб Аврома-Шаи пробежала тень, его ноздри затрепетали, в глазах мелькнул страх, и он резко вынул свою руку из ладони реб Цемаха, как будто притронулся к раскаленному железу или уколол палец.

Ешиботники, уверенные, что гость проведет урок, приготовили для него стендер между бимой и святым орн-койдешем. Сразу же, как гость вошел, они бросились со всех сторон, чтобы занять место как можно ближе к этому стендеру. Между священным орн-койдешем и бимой было не протолкнуться от парней. Они уже заранее навострили уши и морщили лбы под сдвинутыми наверх шляпами, готовые услышать замысловатые новые комментарии и принять участие в уроке, задавая вопросы. Вперед выдвинулись двое старших ешиботников — Йоэл-уздинец и Шия-липнишкинец, илуй, а между ними просунулся один из младших учеников, Мейлахка-виленчанин. Жадно и увлеченно, как волчонок, он точил зубы, чтобы первым принять участие в уроке. Однако реб Менахем-Мендл подошел быстрыми шажками и объявил, что гость просит всех вернуться к своим томам Гемары и не отвлекаться от занятий. Он вообще не собирается проводить урок.

Ешиботники сидели за своими стендерами и смотрели, как Махазе-Авром бочком двигается вперед, сопровождаемый главами ешивы. Реб Авром-Шая остановился у скамьи, на которой сидели мальчишки, которым, казалось, место было еще в хедере, и уселся рядом с бледненьким учеником с большими черными глазами. Ученики, сидевшие вокруг, затихли и смотрели, как пришлый ребе посмотрел в том Гемары и велел мальчику сказать, в каком месте тот остановился. Увидев, что ребе низенького роста и что ему приходится засовывать в книгу свои близорукие глаза, бороду и даже нос, чтобы разглядеть написанное, мальчик перестал пугаться и начал отвечать, читая по-древнееврейски и сразу же кое-как переводя на простой еврейский язык:

— Мудрецы учили так. Мужчина говорит женщине: «Будь повенчана мне через этот динар». Если она взяла и бросила перед ним, или в море, или в огонь, или в другое место, где динар потерялся, то она не повенчана ему[211], — мальчик читал с напевом и при этом так быстро, точно он поспорил с каким-то другим мальчишкой, что перегонит его.

— Ты учен и умеешь красиво петь, но надо истолковывать каждое слов отдельно, а не торопиться, — рассмеялся Махазе-Авром, поднимаясь. Ущипнуть ученика за щеку, погладить его по головке — было не в его обычае. Однако его лицо сияло, губы улыбались, даже его усы не могли скрыть эту улыбку.

Он прошел вдоль ряда юных головок, украшенных пейсами, и остановился рядом с Мейлахкой-виленчанином, который пролез со своим стендером вперед.

— А, Мейлахка, как у тебя дела? — обрадовался ему реб Авром-Шая, как будто они были приятелями.

— Слава Богу, — ответил Мейлахка и посмотрел на окружающих искрящимися глазами, желая, чтобы и они увидели, что он и Махазе-Авром, благодарение Всевышнему, старые друзья. От удивления реб Менахем-Мендл заморгал и спросил гостя, откуда он знает Мейлахку.

— Что значит, откуда я знаю Мейлахку? Он ведь был у меня и засыпал меня вопросами. Я еле упросил его перестать. — Голубые глаза реб Аврома-Шаи брызнули смехом, и все окружающие улыбнулись. Один лишь реб Цемах Атлас, стоявший позади всех, стал еще сердитее и мрачнее.