Цемах Атлас (ешива). Том первый

Глава 11

Реб Мордхе-Арон Шапиро провел на даче у Махазе-Аврома много времени. Он пил чай, произносил всякие словечки и талмудические высказывания, демонстрирующие его ученость, рассказывал о своих молодых годах, проведенных в Воложине[213], и разъяснял хозяину, почему ему стоило сменить Шишлевичи на Валкеники. Только перед самым своим уходом он заговорил о том, что слыхал от сына и зятя о реб Цемахе Атласе: с невестой из набожного дома тот разорвал помолвку и женился на девушке из светской семьи. Товарищи приехали к нему, чтобы убедить вернуться на путь истинный, а он ответил, что придерживается только заповедей между человеком и ближним его[214], однако добрым можно быть и на основании доводов разума, для этого не нужна Тора. Короче говоря, в Нареве, где он учился, про реб Цемаха Атласа рассказывают, что он никогда не был особенно тщателен в соблюдении заповедей и всегда вел со своими учениками разговоры о том, что надо быть добрым, а не о том, что надо молиться с тщанием и упорно изучать Тору. Короче говоря, в Нареве говорят про него, что ему просто-напросто не хватает веры в Бога Израилева. И там не верят в его покаянное возвращение к вере. Ай, но реб Цемах Атлас ведь все-таки оставил богатый дом и стал директором ешивы в маленьком местечке? На это в Нареве отвечают: ничего удивительного! Он так долго занимался изучением мусара, что больше просто не способен наслаждаться радостями этого мира.

Реб Мордхе-Арон Шапиро всеми пальцами копался в своей сивой бороде, пытаясь обнаружить в ней подходящее к случаю высказывание талмудических мудрецов, достойное того, чтобы наилучшим образом завершить этот визит. Однако сколько реб Мордхе-Арон ни дергал себя за бороду, он так и не смог извлечь из нее никаких слов Торы, и сколько бы раз он ни повторял «короче говоря», он не мог сократить своих пространных речей о директоре ешивы.

— Мои сын и зять знают его много лет. Они накануне моего переезда сюда, в Валкеники, сказали мне: «Будьте очень осторожны!» Они просили, чтобы я держался от него подальше, потому что, с одной стороны, он способен на самопожертвование, но, с другой стороны, он очень жесткий человек и может стать кровным врагом. Я боюсь, как бы он не начал меня преследовать, особенно учитывая, что он в Валкениках уже старожил, а я сюда только приехал. По этой же причине я считал, что должен вам про него рассказать, чтобы вы поняли, почему я не хочу лезть в дела местной начальной ешивы, а также, чтобы вы знали, как с ним обходиться. Я надеюсь, что вы будете держать в секрете все, что я тут говорил, потому что для меня это очень важно.

Реб Авром-Шая после этого еще долго расхаживал по двору и разговаривал сам с собой. Что этот реб Цемах Атлас тяжелый человек — это и так ясно видно. Точно так же ясно видно, что он честный человек, то есть человек, который делает только то, что, по его мнению, обязан сделать. Его товарищи по Новогрудковской ешиве, сын и зять раввина, признают, что он способен на самопожертвование. Так зачем же такому человеку притворяться богобоязненным евреем, носящим бороду и пейсы, и к тому же руководить ешивой, если у него нет веры в Творца и в Его Тору? Тем не менее можно себе представить, что даже порядочный человек придерживался бы того, во что он больше не верит, потому что он многим жертвовал на протяжении многих лет ради своей веры и потому что ему некуда уйти.

Подбежал мальчик с пухлыми щечками, с длинными пейсами и с Пятикнижием в руке. Махазе-Авром всегда ездил на дачу вместе со своей сестрой и ее детьми. Мальчик подошел к дяде, чтобы повторить с ним недельный раздел Торы. Реб Авром-Шая, по своему обыкновению, растянулся на скамейке за столом посреди двора, а его племянник сел на скамейку напротив и запел сладким голоском, читая по-древнееврейски и тут же переводя прочитанное на простой еврейский язык:

— И сказал Господь Авраму: иди себе[215]…

Опершись подбородком о край стола, реб Авром-Шая слушал серебряный голосок племянника, напевавший стихи из Торы, а перед его закрытыми глазами стоял образ директора ешивы реб Цемаха Атласа, его горящий взгляд, его движения, манера говорить. Что реб Цемах Атлас склонен к конфликтам и что в глубине души он не уважает труда над Гемарой и библейскими стихами, похоже, правда. Однако если бы он в своих беседах с учениками давал бы им понять, что не ценит изучения Торы, и уж тем более, если бы он высказывал перед ними сомнения в существовании Творца, то и старшие, и младшие ученики во главе с главой ешивы реб Менахем-Мендлом не стали бы молчать.

Мальчик вдруг прервался посреди пения стихов из недельного раздела «Лех-лехо». Реб Авром-Шая открыл глаза и увидел гостя — Хайкла-виленчанина.

— Доброе утро, реб Менахем-Мендл сказал мне, что вы должны ему через меня что-то передать, — Хайкл говорил и при этом удивлялся, что такой гений занимается с маленьким мальчиком Пятикнижием, прямо как меламед в хедере.