Цемах Атлас (ешива). Том второй

Реб Менахем-Мендл смотрел на парня, весь пожелтевший, и молчал. Меерка Подвал со своей командой осаждал липнишкинца, который загородился стендером и дрожал. Цемах вышел из угла. Протянув вперед обе руки, он оттолкнул в одну сторону Меерку Подвала, а в другую — драчуна, державшего реб Менахем-Мендла. Рост и стать директора ешивы на мгновение привели парней в замешательство, его лицо выглядело как обнаженный тесак.

— Даже не вздумайте поднять руку, — прорычал он и поднялся по ступенькам на биму. Шум в синагоге перешел в сдержанное перешептывание, а потом стало тихо. Тогда директор ешивы громко провозгласил:

— Я это сделал. Ни Шия-липнишкинец, ни глава ешивы реб Менахем-Мендл и никто из сынов Торы не имеют к этому отношения. Никто даже не знал, что я вытащил эти книги из библиотеки и сжег.

В синагоге повеяло холодом, как будто молчание превратилось в лед, покрывший стены и заморозивший светильники. Потрясенные лица вытянулись. Первым пришел в себя Меерка Подвал:

— А кто вам помогал? В одиночку вы не могли провернуть это дело. И где вы сожгли книги? Рассказывайте, где и как вы сожгли книги?

Директор ешивы молчал. Евреи почувствовали себя неуютно из-за его бледного лица и черных глаз, похожих на открытые темные колодцы. Все переглядывались, пытаясь понять, в уме ли он. Хозяин квартиры, где жил директор ешивы, занимавшийся делами ешивы портной реб Исроэл, приблизился к биме. Его голова с белой бородой подрагивала:

— Вы сами на себя наводите напраслину, реб Цемах, не вы это сделали.

Евреи поддержали портного:

— Он хочет спасти виновного, все берет на себя!

— Клянусь вам, что я это сделал, а я не буду давать ложной клятвы! Я это сделал, потому что библиотека стала источником зла, притоном распущенных молодых людей. — Директор ешивы протянул свои длинные руки и показал на Меерку Подвала: — Вот этот грешник, сбивающий с пути других, уговорил юных сынов Торы читать светские книжки, а на липнишкинца, прогнавшего его, возвел навет. Я сказал себе, что искореню это зло. Те, кто по-настоящему набожен и честен, будут этим довольны, а те, кто поддерживает этого испорченного парня из Паношишока, пусть поймут меня.

— Но кто ему помог, он не говорит, — рассмеялся, как вероотступник, сделавший все это назло евреям, Меерка. — Я скажу вам, кто ему помог: Гирша Гордон ему помог! Гирша Гордон всегда говорил, что надо сжечь библиотеку. Но и его единственный сын Бейнушл под большим секретом брал у меня книги, пока отец не узнал. А он точно узнал! Он вместе с руководителем ешивы выкрал и сжег книги.

Евреи крутили головами по сторонам: реб Гирша Гордон действительно не пришел на вечернюю молитву. Кошка знает, что она украла. На воре шапка горит. Цемах спустился по ступенькам с бимы, и евреи снова забушевали. Директор ешивы — чужак в Валкениках, а хозяйничает здесь, как в винограднике собственного отца! Меламед реб Шлойме-Мота повернулся к сыну:

— Ну? Что ты теперь скажешь своему Цемаху Атласу? Как только я вошел в синагогу и взглянул на него, мне сразу бросилось в глаза, что такое дело, как сожжение библиотеки, ему подходит. Здесь, в местечке, больше не будет ешивы.

Как сильно не был Хайкл возмущен словами отца о директоре ешивы, он сразу же понял, что отец предсказывает верно. Компания из библиотеки известила евреев, собравшихся в синагоге, что с завтрашнего утра у входа в синагогу будут сменяться караулы, которые не будут впускать ешиботников ни днем ни ночью. Гирша Гордон тоже не сможет войти в синагогу, чтобы помолиться, ни в будние дни, ни в субботу. Кроме того, пост будет стоять у его мануфактурного магазина, чтобы внутрь не зашел ни один покупатель.

Глава 13

Делегаты от местечка, раввин реб Мордхе-Арон Шапиро, глава ешивы реб Менахем-Мендл Сегал, портной реб Исроэл и Эльцик Блох, сидели вокруг стола посреди двора смолокурни. Хайкл посмотрел из окна дачи и понял, что ребе сильно взволнован, раз уж оставил гостей и прогуливается туда-сюда по двору.

Махазе-Авром прохаживался, сложив руки на груди и закинув голову назад, как будто хотел, чтобы с затянутого тучами неба упали холодные капли и охладили его раскаленные думы. Собственно, ему не о чем было особенно раздумывать. Гости рассказали, что почти все местечко поддерживает молодежь, которая не пускает ешиботников в синагогу. Выход может быть только один. И все же он хотел немного успокоиться и оттянуть на какое-то время ответ, чтобы евреи не думали, что он вынес свой приговор впопыхах, в минуту гнева. Кроме того, он хотел понять, как директор ешивы пришел к такой мысли, к такому поступку. Но он ни до чего не додумался и, вместо того чтобы успокоиться, разволновался еще больше. Он стремительными шагами подошел к столу, за которым сидели гости, и провозгласил:

— Гоните его прочь. Это мой совет и мой приговор. Известите его, что он больше не директор ешивы и обязан сразу же уехать из местечка. — Махазе-Авром повернулся к портному реб Исроэлу: — А вы скажите ему, что он больше не может жить в вашем доме. Дайте ему день на сборы, и пусть уезжает.