Цена бессмертия

Только теперь девушка заметила небольшую каменную чашу у самых ног черного божества. Молча вытащила она из-за пояса кинжал, решительно взошла к пьедесталу, и быстро рассекла кожу на запястье. Том самом, где еще не успели зажить старые раны, оставшиеся после охоты на вампира. Звук падающих в черную, похожую на ненасытный зев чашу, капель крови, казался неправдоподобно громким. Гул, похожий на удары гигантского сердца разнесся по подземелью. И, что это? Как будто легкое шевеление воздуха, мимолетное дуновение, подъявшее с пола многовековую пыль?

— Получилось… — Валерия застыла, не до конца еще веря, что им, наконец удастся выбраться из этой, казавшейся безвыходной, ловушки. — И, кажется, теперь я понимаю смысл слов: «Пока ты жив, не умирай…»

— Думаю, идти надо к северному выходу. Так мы намного сократим путь, — Рэйнорд аккуратно взял Леру за руку, помогая быстрее остановить кровь.

— Ты прав, — вздохнула девушка, — бессмысленно возвращаться ко входу; вряд ли Шангри до сих пор там.

Она до сих пор не могла простить себе произошедшего. Хоть не было в этом ни ее, ни Рэйнорда вины, но успокоиться никак не получалось. Она даже боялась помыслить о том, что могло случиться с бедным Шангри.

………………

Яркое, послеполуденное солнце ударило по глазам, успевшим отвыкнуть от света. Здесь не было тумана, как в гибнущем лесу, оставшемся позади. Тут все давно было мертво — серо-бурая земля, покрытая иссохшей травой, голые, почерневшие скелеты многовековых деревьев. Прохладное уже по-осеннему солнце равнодушно смотрело на пустой, обглоданный лес — это своеобразное кладбище деревьев. Сухо, неприятно хрустнули опавшие ветки под их шагами, словно Лера и Рэйнорд шли по чьим-то костям.

— Здесь так тихо, — заметила девушка, — и мертво всё, как камень…

— Уже недолго идти, — Рэйнорд осмотрелся, — скоро закончится лес, и мы выйдем к бесплодной пустыне северных гор.

Разговаривали они мало, каждый был поглощен своими невеселыми мыслями. Где то сейчас Шангри, что с ним? А что ждет их в роковых Ледяных пиках? Что они — молодой некромант и неискушенная в колдовстве девушка — смогут противопоставить могущественному врагу?

Уже под вечер, когда холодные сумерки заставляли плотнее кутаться в одежду, а небо затянул серый саван туч, друзья остановились на ночлег, выбрав сухой, узкий овраг. Тут не тревожил огня сырой ветер, стелящийся по самой земле — пронзительный, пахнувший близким уже снегом. Костер они развели простой, не магический — благо, что осыпающихся сухих веток хватало в изобилии.

— Рэй, — тихо начала Валерия, — я вот о чем подумала — ты ведь можешь связаться с учителем? Ты рассказывал, он дал тебе для этого артефакт…

— Могу, конечно, — молодой маг обнял Леру за плечи, согревая, — но берегу его на тот самый «крайний» случай. По-правде говоря — не хочу впутывать сюда Дарка. Это моя война! Последний раз, когда я заговорил о теории Забвения, о кромешниках, он был, мягко говоря, недоволен. Дарк очень не хотел, чтобы я ввязался в подобную историю. Но, сдается мне, он просто волнуется за меня… — Рэй улыбнулся, вспомнив наигранное недовольство и сурово сдвинутые брови наставника. Он то думал, что хорошо скрывает свои слишком человеческие чувства. Может, даже сам себя уверил, что их давным-давно нет.

— Ты прав, — Лера вздохнула, — я тоже не стала бы звать Леонида на помощь, даже если б и могла. Неправильно это…

Северный ветер заставлял ближе жаться к огню, то и дело подбрасывать хворост. Но и костер уже не спасал — порывы ветра трепали его даже здесь, в ложбине, грозя вот-вот задуть совсем. Делать нечего, друзьям вновь пришлось прибегнуть к спасительной защите волшебного купола, спасающего от ветра, и не выпускающего тепло огня. Только теперь, согревшись, они смогли уснуть.

Примерно в то же время; около Высшего магического университета:

В Истэрнеле повсюду царила осень — сухая и тёплая. Уютная. Это золотое время года всегда бывало самым длинным, неторопливо ступающим декаду за декадой. Нехотя уступало оно место зиме — короткой и снежной. Да и не только зима — и юная, зеленовласая весна, и лето — палящее, знойное — были здесь короткими. Проносились, кружа хороводом малахитовых красок, и вновь поспешно отступали перед ней: рыжей плутовкой — осенью.