Цена бессмертия

— Он остановил корабли, — продолжал Ричард, — убрал «зеркало» и предупредил, что его генератор непрерывно сканирует внутреннюю поверхность сферы заданного радиуса вокруг планеты. Как только эту поверхность пересекает материальный объект крупнее футбольного мяча, будь то метеорит или космический корабль, генератор мгновенно создает «зеркало» и… сам понимаешь, что происходит.

— И что спецы по переговорам собираются делать?

— Они попытались вступить с ним в диалог, но он ответил, что занят. «Меня атакуют ваши вирусы, — сказал он. — Я провожу время в непрестанной борьбе за жизнь, и мне некогда болтать. Сами виноваты». Это, конечно, блеф. «АнтиРуты» атакуют копию личности Рута, что располагается в памяти сервера комплекса. Но ты же знаешь, что есть как минимум еще одна копия на носителях кибера–рабочего. Этот кибер и мог бы вести переговоры. Но Рут не хочет разговаривать.

— Как я и предполагал, — счел нужным отметить я. — И, конечно, наши корабли не могут ни использовать ракеты, ни применить генераторы.

— Естественно, — ответил Ричард. — Ракеты разобьются о самое себя. А любые пространственные преобразования, созданные корабельными генераторами, нейтрализуются на поверхности сканируемой сферы преобразованием «зеркало». Такова физика детища Рочерса–старшего, я тебе об этом рассказывал.

— Да, я помню… — рассеянно сказал я. — Но ничто не сможет нейтрализовать «свертку» реальности, организуемую режимом Уокера. «Терминатором»… Ведь эскадра экипирована генераторами «два в одном»?

— Конечно. В этом, казалось бы, преимущество нашей стороны. Но оно мнимое. У Рута заложники. Прежде чем «свертывать» этого подлеца и его киберов, надо как–то отделить от них людей.

— А живы ли люди?

— Не знаю, — с досадой крякнул Ричард. — На переговорах Рут наотрез отказался отвечать на вопросы о судьбе заложников. Но зачем ему убивать?

— А разве средствами дистанционной разведки невозможно узнать, есть ли в комплексе люди и, если есть, где они содержатся?

Ричард Томпсон отрицательно покачал головой:

— С расстояния ста тысяч километров невозможно получить такую информацию. Вот если бы Рут подпустил корабли на тысячу километров, можно было бы использовать многие приборы… Хотя бы тот же самый Б–10, что у Торнадо. — Он поворошил на голове волосы и сказал: — В принципе и так ясно, где могут находиться сотрудники комплекса. Рут захватил завод по изготовлению киберов не только потому, что знал на Рамзесе–2 каждый уголок. Ему нужно производство, чтобы создать армию механических исполнителей его воли. Я уверен, что он не остановил завод и не уничтожил пленников, а продолжает делать киберов и использует захваченный персонал по назначению. Люди у него работают. Так же, как и раньше. А значит, все они находятся в заводских цехах…

— Погоди–ка, — прервал его я. У меня неожиданно возник важный вопрос. Настолько важный, что я поразился: как получилось, что ни я, ни Ричард, ни Снайдерс не задали его до сих пор? — Ты говоришь, что он создает исполнителей своей воли… Но до сих пор в своих диверсиях он использовал только киберов–рабочих. Ты хочешь сказать, что секретный завод на Рамзесе производит именно их?

Ричард отрицательно покачал головой и хотел что–то сказать, но я сразу спросил:

— Но если нет, тогда что? Каких исполнителей изготавливает себе Рут?

Ричард спокойно ответил. Не моргнув глазом:

— Именно киберов–рабочих. Ничего лучшего он себе позволить не может. Заводской комплекс должен производить некую секретную продукцию, но в настоящий момент находится на начальной стадии отладки оборудования и не может быть использован по назначению.

— Кто тебе это сказал?

— Макс Грипп. На заседании чрезвычайной комиссии.

— А что это за секретная продукция?

— Об этом знает только руководство БЗС. Еще Макс Грипп и Грегори Рут, они принимали участие в доводке оборудования. Поэтому Грипп и отправлял Рута в командировку на Рамзес–2.

— Но почему вам не сказали, что должен производить завод?

Ричард равнодушно пожал плечами. У него такой вопрос не вызвал никакого удивления.

— Секретность, Дэн. Даже сверхсекретность, если сотруднику Генерального штаба не дано об этом знать. Да и зачем, было сказано нам, говорить о том, чего нет и в помине? Завод не может производить основную продукцию — значит, нечего молоть языком.

— Логи–и–чно… — задумчиво протянул я и больше вопросов задавать не стал. Но от комментариев Ричарда у меня остался какой–то неприятный осадок. — Значит, ты говоришь, что он производит киберов–рабочих…

Я представил, как Глэдис стоит у ленты конвейера в сборочном цеху, а за спиной у нее прохаживается металлическая образина и ревет дурным голосом: «Не спать! Работать! Кто не выполнит норму — пойдет в карцер!» Картинка получилась страшноватая. Прямо военный концентрационный лагерь какой–то, подумал я, наверно, у меня все–таки стереотипное воображение…

Хотя что можно ожидать от Рута в той ситуации, которую он создал на Рамзесе–2?

— А сколько там работников? — спросил я.