Цена бумажной морали (СИ)

— Ты жива, — тяжело дыша от ярости, шептал мужчина. — Только благодаря Скай. Мы не хотим лишать ее матери. Не будь у нас с Эмили младшей сестры, ты бы повторила судьбу Теодора.

Джулия испытывала настоящий ужас от слов, что проступали из уст ее сына.

Совладав с эмоциями, Сазерленд толкнул женщину на пол, тем самым отпустив.

Она упала на бок, хватаясь за горло, что отдавалось болью при попытке вдохнуть. У нее не было сил подняться сразу, потому что очень кружилась голова и перед глазами все плыло.

— Никакой мужчина, никогда не заменит Эмили любовь и заботу, что дарю ей я, — поправляя галстук, разглагольствовал Райли.

От его слов, Джулия пребывала в смятении, она сузила глаза, дабы сфокусироваться на его лице.

— Ой да брось, — насмехался он. — Не говори, что ты не знала. Мы всегда были у тебя на виду, всегда перед Вашими с отцом глазами. Если бы ты занималась семьей и детьми, а не весельем и гулянками, то сразу бы заметила. Теодор тоже хорош, он так был занят своим «воспитанием» и созданием «идеальных людей»….

— О чем ты говоришь?

Она понимала к чему он клонит, но боялась услышать правду.

— Вы так были заняты собственными интересами, не замечая, что происходит между Вашими детьми.

— Нет, — качала головой женщина, пытаясь сдержать копившиеся в глазах слезы.

— Видишь ли Джулия, — наиграно смягчился его голос. — Ты позволяла отцу издеваться над нами. Только мы были друг у друга. Только я один защищал Эми, только мне она могла довериться. Это я был рядом, а не ты, когда у нее впервые в жизни начались месячные, я отводил ее на выпускной, я был с ней на всех важных этапах ее жизни. Поэтому не смей указывать мне, что я должен делать. За всю семью отвечаю я. Мы и Скай воспитаем, не сомневайся.

С трудом, но она поднялась с пола, хватаясь за кресло, что стояло рядом.

— Это неправильно, — дала она волю слезам. — Ты должен быть с Амандой, она носит твоего ребенка, она твоя жена черт возьми.

— Я с Амандой, — кивнул Сазерленд. — Я на ней женат, она носит моего ребенка и это прекрасно. Но Эмили я никому не отдам, никогда.

— Райли ты болен, — плакала миссис Сазерленд. — Это неправильно.

— Неправильно было отдавать нас на растерзание этому монстру, — вновь злился он. — Неправильно было делать вид, что ничего не происходит, когда он запирал Эми в подвале с крысами, а меня сажал на цепь, неправильно было включать музыку и запираться в комнате, чтобы не слышать наших воплей, когда он лупил нас по очереди кнутом.

— Прости меня, — едва смогла выдавить из себя Джулия, бессильно оседая на пол у кресла.

— Поздно Джулия, — вновь успокаивался мужчина. — Мы те, кем Вы нас создали.

Он взял ручку и что-то черкнул на бумаге. Затем отложил листок на край стола.

— Бери то, за чем пришла, — указал он на чек. — И проваливай. Приведи себя в порядок, твой алкоголизм уже сложно скрывать. На сегодня разговор окончен.

Чем ближе был день поездки в Лондон, тем больше Джон волновался. Он чувствовал себя мальчишкой, что пойдет на свое первое свидание с девочкой. Самому становилось от подобного смешно.

Бессонные ночи в предвкушении, сборы, наставления от братьев, все это лишь больше подогревало беспокойство.

Вновь и вновь по ночам, он приходил в комнату, что никогда не стала детской для их с Мартой ребенка.

Он садился на подоконник, опирался головой о холодное стекло, как делал это уже сотню раз.

Было так стыдно перед ней, за чувство радости от совместной поездки с Эмили. Зачем он сидел здесь по пол ночи? Пытался загладить чувство вины перед Мартой? Договаривался с совестью? Отпрашивался у внутреннего бессознательного?

Это просто помогало ему успокоить душу хотя бы на время. Козырек проделывал этот «ночной ритуал» для того, чтобы доказать Марте, что он не забывает о них. Эмили ему нравится, и он не хочет обманывать Марту. Так он очищал перед ней совесть, будучи честным.

Все эти ночи подряд не спала и Мэри.

Женщина так давно служила их семье, что точно знала каждый звук в доме, четко определяя перемещения Джона.

Она никогда не вмешивалась с непрошеными советами в его жизнь. Но и наблюдать его страдания уже не могла.

Достав из комода старый и теплый плед, что служил верой и правдой столько лет, сколько Джон еще не прожил, служанка направилась в заветную комнату.

Услышав неразборчивое «да», после ее стука, женщина тихонько вошла. Козырек сидел на подоконнике, как и всегда спиной к двери.

— Я не голоден, — ответил он, на ее потенциальный вопрос.

Мэри молча улыбнулась и подошла ближе.

Руки женщины накинули на его плечи плед, что на мгновенье даже напугало козырька. Он резко обернулся, но тут же был сбит с толку ее теплой и доброй улыбкой.

— Я уверена, — прошептала женщина, словно читая внуку сказку на ночь. — Госпожа Марта желает Вам только счастья. И она бы не хотела, чтоб Вы страдали.

Джон часто заморгал, не зная, что и ответить.

— Я заварю Вам чай с ромашкой, — указала женщина на то, что ему было бы неплохо успокоить нервы. — И принесу Вам в спальную.

Обескураженный, Шелби проводил ее взглядом.