Цена Империи

Ну да Черепанов и без этого письма все понимал. Но все-таки хотел свадьбу справить как положено. Хоть чем-то утешить свою девочку, которая в одночасье потеряла и отца, и деда.

Народу на свадьбу собралось не так чтобы много… тысяч примерно десять. Правда, в большинстве — солдаты из войска жениха. Но зато поздравлений поступило: телегу загрузить можно… нет, не так представлял себе Черепанов свою свадьбу. И невеста его не так ее представляла… и тень смерти, которая нависла над ними, ощущалась Черепановым почти физически. Звали эту тень — Максимин Фракиец…

Только Леха Коршунов, рикс Аласейа, он же — легат Алексий Виктор (произвели его в легаты новые Августы), чувствовал себя превосходно:

— Ничего, командир! Прорвемся! Бывало и похуже! Ты только глянь, какие у нас орлы!

Орлы и впрямь были хоть куда. И аквилы золотые, и те, кто под этими аквилами в бой ходил. Никто из Черепановских ветеранов от него не оступился, хотя они ведь и под Максиминовым командованием воевали. Но выбрали все-таки своего, кентуриона-примипила-префекта-легата Геннадия Черепа. Это было чертовски приятно. Ну о Коршуновских готах-гепидах — и говорить нечего. У этих и выбора быть не могло. Аласейа — их рикс. И этим все сказано. Базара нет.

Глава одиннадцатая Через Европу и Азию — к вратам Средиземного моря

Лето девятьсот девяносто первого года от основания Рима. Иллирия, Фракия, Вифиния… Сирия

Дорога в Сирию — нелегкая. Сначала — морем, потом сушей. Через юг Европы, через Азию. Через Эгейское море, через Вифинию и Каппадокию. Горы, пустыни… тяжелый путь. Но римских легионеров не зря «мулами» кличут. Все сдюжат. Сдюжили они и этот суровый марш. Вышли на рубежи. И все же перед решающим броском на заветный город Антиохию Черепанов решил лично провести рекогносцировку. Нет, сам в город он поехать не рискнул — послал (с разрешения Коршунова) Анастасию. Антиохия — ее родной город. Пусть с тех пор, как она уехала отсюда, прошло почти восемь лет, но это ведь Восток. Здесь не склонны к переменам. Однако ж, отправив жену друга в Антиохию, сам Черепанов отсиживаться в лагере не стал. У него тоже был здесь человек, с которым стоило пообщаться…

Запах мясной похлебки выползал из дома, заставляя работавших в давильне рабов глотать слюни. Но они забыли о нем, когда увидели чужака, шагавшего по кипарисовой аллее, ведшей от ворот к дому. Ну не совсем чужака — легионера. Вернее даже — опциона. Ветерана лет сорока, в поношенной одежке и запыленном плаще, наброшенном поверх кирасы.

— Хозяин — где? — спросил ветеран, останавливаясь и тоже вдыхая аппетитный запах.

— Там. — Старший из рабов, загорелый до черноты, показал на двери. — На запах иди.

— Понял, — сказал ветеран, легко, как молодой, взбежал по лестнице и скрылся в доме.

Хозяина он отыскал на кухне. Рядом с большой, пышущей жаром автепсой[104] стоял крепкий старик, чья мускулистая шея была покрыта сложной сеткой шрамов и морщин. Смотрел, как повар-нумидиец колдует над котелком.

— Здравствуй, Маний, — негромко произнес пришелец.

Старик проворно обернулся:

— Череп!

— Т-с-с! — Гость приложил палец к губам.

— Понял…

Хозяин разглядел незамысловатый прикид своего гостя и кивнул.

— По делу ко мне или как? — спросил он вполголоса.

Черепанов кивнул на нумидийца.

— Говори спокойно, — сказал бывший префект Скорпион. — Он глухой.

— Угу. Давай для начала обнимемся, что ли? — предложил Черепанов, усмехнувшись.

Друзья обнялись.

— Рад тебя видеть, старина, — растроганно произнес Митрил. — Только чую: не просто так ты ко мне заглянул.

Геннадий покачал головой:

— Что в Империи происходит — знаешь?

Теперь покачал головой Митрил.

— С тех пор как… ну в общем, с тех пор как я здесь, новостями не интересуюсь. Ни к чему мне. Ты издалека? Устал?

— Есть немного.

— Спешишь?

— Умеренно.

— Тогда так: сначала банька, потом перекусим, а потом вниз спустимся. Там над морем роща кипарисовая, а в ней — священный источник Посейдона. Дивное место. И тихое. Там и поговорим.

Средиземное море — не такое, как Черное. Не потому, что оно больше. Просто… оно другое. Особенное. Уже как бы не море, но еще не океан…

— Антиохия — ворота Египта, — сказал Маний Митрил. — Ключ ко всему Средиземному морю. Но удержать этот ключ трудно. Сирийцы — ненадежный народ. А тут еще Ардашир парфянский в затылок дышит… нельзя на них давить. Максимин не понимает. Для него главное — то, что на Западе. Но здесь… ты видел пустыню?

— Мы по ней шли, — сказал Черепанов.

— Вот! Тут так: или ты бережно лелеешь каждый клочок плодородной земли — или к тебе приходит пустыня. А она напоминает о себе каждый день. Каждый раз, когда ветер дует с Востока. Здесь нельзя выжимать все соки, иначе останется только песок. Максимин не понимал… Ты — понимаешь?

— Наверное, — сказал Черепанов. — Мне нужно пожить здесь, оглядеться, разобраться… — Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза старого друга: — Ты поможешь мне, Маний?