Цена империи. Чистилище (СИ)

Подходил к концу 1879 год., в середине декабря неугомонный профессор Бальфур осчастливил студентов известием о том, что он собирается совершить вместе с ними очередное путешествие на остров Арран. И если у молодёжи это вызвало ликование, то помощник садовника Говард получив аналогичное приглашение лишь усилием воли сохранил на лице приветливое выражение, мысленно желая ботанику королевы в Шотландии сгореть на костре, утонуть в болоте и повесится и причём всё это одновременно. Но делать было нечего, Древесное волокно очень часто вёл себя как капризный ребёнок, а посему не стоило лишиться его расположения отказом от поездки. Тем паче, что даже зимой температура на острове благодаря Гольфстриму редко опускается ниже нуля, а уже в феврале на деревьях появляются первые листья. Профессор планировал добраться на остров двадцать пятого декабря. По всей видимости, дата была выбрана не случайно. Хотя Джон Бальфур показательно вёл себя как истинный христианин, но Говард не без основания подозревал его в тайном приверженности религии друидов, кою многие ученые полагали разновидностью авраамической религии. Так или иначе, именно в обозначенный профессором день — посвященный Богине Хольде, он высадился на «отдалённый остров» в сопровождении дюжины студентов и помощника садовника. Всего их группа насчитывала четырнадцать человек, ибо Бальфур был ещё и суеверным и с большим неодобрением относился к числу «13». Так как пробыть на острове планировали не менее трёх дней, то профессор заранее озаботился о снятии на сей срок дома в деревне Лохранза. Как выяснилось чуть позже они не были единственными туристами, посетившими в декабре Арран. По словам хозяина арендованного дома, за пару дней до этого, неподалеку поселились трое археологов из Германии. Но как видно, с улыбкой добавил он, целью их поисков являются клады с виски, ибо они с удовольствием поглощали крепкие напитки, а после постоянно напевали одну и туже песню, коя успела невольным слушателям изрядно надоесть. Далее он на секунду замолк, а затем повторил несколько первых строк: «Die Trommel schlagt und schmettert, rataplan don diri don. Der Hauptmann murrt und wettert, rataplan don diri don».[13] Проведя ночь в условиях, которые непривыкшее к походам неженки могли бы окрестить спартанскими, туристы были разбужены безжалостным профессором, как только солнечные лучи разогнали предутренние сумерки, но ароматы кои доносились из кухни их несколько утешили. Горячий завтрак был уже готов и осталось лишь полакомиться картофельными котлетами и белой кровяной колбасой. Впрочем, желающие могли дополнить это меню овсяной кашей. Еда была настолько вкусной, что почти у всех возникло желание заказать вторую порцию, но предстоящее путешествие по окрестным холмам с плотно набитым животом, могло из нелегкого испытания превратиться в настоящую пытку. А посему туристы решительно встали из-за стола, наполнили фляги свежей водой, положили в свои сумки свёртки с бутербродами, одели куртки и картузы и прихватив альпенштоки вышли на улицу. Там их глазам предстала занятная картина: в тридцати футах от них стояли те самые немецкие археологи. Причем их прямые и развёрнутые плечи вызвали у Говарда ассоциации со строевым плацом, а находящемуся посередине мужчине средних лет с роскошными усами и моноклем, явно привычней был бы пикельхельм, вместо принятого на острове в эту пору года тёплого картуза, коей украшал его голову. Похоже, что это прусские офицеры, — мелькнула в его голове мысль, но затем начался утомительный марш и он сосредоточился лишь движении, опасаясь угодить ногой в какую-нибудь расщелину. В полдень, поднявшись на вершину очередного холма, Древесное волокно наконец объявил привал. И пока все поедали бутерброды запивая водой из фляг, профессор, коей казалось черпал свою энергию из земли, деревьев и воздуха, расхаживал перед студентами так, как будто они находились в лекционном зале и говорил, говорил, говорил. О каждом кустике, о каждом камне у него была в запасе занимательная история и, причём из числа тех, которых не найти в учебниках. В этот миг, один из студентов неожиданно перебил своего учителя возгласом: «смотрите, там, справа внизу». Все дружно перевели свои взоры в нужном направлении и замерли от изумления. Внизу показалось несколько белых оленей, и один из них, видимо вожак издал призывный рёв. И как будто кто-то или что-то услышало сей зов, в тумане, который скопился в одном из проходов, внезапно образовался узкий проход, куда и направились олени, двое из которых были покрыты пятнами крови, кои чётко выделялись на их белых, как молоко спинах и боках. Прошло несколько мгновений, и они скрылись из глаз, а затем растаял и сам туман.

Общее молчание прервал профессор, который был явно чем-то сильно напуган: