Цена империи. Чистилище (СИ)

Тогда, хитроумные дети Джона Булля, коим с легкой руки их ангелов — хранителей, относящихся к категории падших, помимо грубости, упрямства, подлости и презрения ко всем иным народам, перепало толика расчётливости и здравого смысла, сменили тактику. В атаку пошли не полки солдат, а мешочки туго набитые соверенами и увесистые пачки бумажных фунтов стерлингов. И то, что не смог сделать булат, свершил золотой телец. Принцип «divide et impera»[2] великолепно сработал и на этот раз. Шотландские аристократы гордые от того, что их поставили практически почти вровень с британской знатью, стали преданными слугами короны, а бывшие мятежные горцы оспаривали между собой право пополнить ряды армии многочисленными добровольцами. Теперь в роли козла отпущения остались ирландцы или же как их уничижительно именовали «Микки» и «Падди». Их можно было безнаказанно грабить, сгонять с земли, разрушать жилища, продавать в рабство и морить голодом. Единственное право, кое у них не отобрали британцы, это право умирать. Не даром похоронное дело в Ирландии процветало, обогащая гробовщиков различного пошиба. Когда болезнь картофеля уничтожила значительную часть урожая, который был для местных крестьян основным продуктом, на Изумрудном острове начался страшный голод. Но продовольствие продолжали вывозить в Британию. Кто только не пытался спасти голодающих. Деньги давал Император Николай 1 и Римский Папа, даже султан Турции Абдула-Меджид I пожелал пожертвовать десять тысяч фунтов, но тут же последовал неофициальный протест из Форин-офиса, облеченный для приличия в пожелание уменьшить эту сумму как минимум в пять раз. Ибо королева Британии Виктория оценила жизнь своих поданных всего лишь в две тысячи золотых чеканных монет. Не желая сорится с влиятельным союзником, султан благоразумно выполнил это пожелание, равнозначное приказу. Но сопроводил пожертвование отправкой трёх кораблей с продовольствием, кои смогли добраться до цели лишь преодолев массу препон, создаваемых британцами. Кстати, когда во время восточной войны, англичанам потребовались солдаты для отправки в Крым, то ирландцев постарались убедить, что они будут биться не за Королеву Викторию, а защищать благородного Султана Абдула-Меджида кровно обиженного русскими варварами. И это удалось, более тридцати тысяч выходцев с Изумрудного острова сражались и умирали, сохраняя жизни чистокровных британцев. И разве можно в чём — то осуждать джентльмена, если тот милостиво позволяет погибать недолюдям (практически унтерменшам) из самых низших пород ирландского Яху[3], занимающим по образному высказыванию сатириков из журнала «Панч» среднее положение между гориллой и негром? Но эти проблемы не касались аристократов, особенно если на протяжении нескольких поколений, в ходе браков их ущербная ирландская кровь щедро разбавлялась более благородной британской или шотландской. Ярким примером был покойный папаша самого Георга — Бошан Колклаф Эркард VII. Будучи единственным сыном у своих родителей, он прославился в основном двумя подвигами. Первый из них Бошан свершил на поле брани, когда в ходе Англо-Американской войны в составе 85 полка принял самое деятельное участие в захвате Вашингтона и в попытке дезинфекции оного путём сжигания Белого Дома, Капитолия, а также зданий Казначейства, Сената и Палаты представителей. К сожалению, внезапно начавшаяся гроза и ливни затушили пожары и тем самым не позволили довести сие благородное начинание до логического конца. Гораздо плодотворнее сей храбрый офицер проявил себя не на поле брани, а в семейной спальни, дав жизнь, естественно не без участия законной супруги шестнадцати детям.