Цена империи. Выбор пути

Слава Богу, что верным оказалось второе предположение. Иван Михайлович, ещё будучи лейтенантом был назначен помощником директора Черноморских и Азовских маяков и по долгу своей службы живо интересовался всеми новациями в это сфере. В его руки попала информация об работах Джона Тиндалла в Британии и Джозефа Генри в САСШ, которые предлагали установить на всех основных маяках мощные сирены, звучащие в воздухе, что позволяло предупреждать суда даже в условиях тумана об опасности. К сожалению, проведенные эксперименты не дали положительных результатов. Но во время войны с турками, уже капитан-лейтенант Диков обратил внимание на то, как далеко распространяется под водой звуки при взрывах мин. А после того, как в «Морском сборнике» появилась статья о том, что сигналы, создаваемые при ударе подводного колокола, хорошо распространяются в воде, то это и подоткнуло его к возможности подводной связи, а также с помощью стетоскопа или простых микрофонов, установленных на корпусе судна принимать сигналы от маяка. Итогом этой встречи стало то, что капитан первого ранга Диков был вновь произведён в звание флигель-адъютанта, но уже Императора Михаила II. Правда ему пришлось дать слово офицера впредь не озвучивать сию информацию и иные технические предложения перед широкой аудиторией. А уже позже, после встречи с Александровским, которая произошла по инициативе паПа, Ивану Михайловичу пришлось ещё подписать соответствующий документ о неразглашении. Впрочем, весьма недурственная премия и намёк на поощрение будущих ценных идей, вполне примирила его с таким порядком. Благодаря энергии и настойчивости капитана выход «Дмитрия Донского» не затянулся ни на один час.

Глава двадцать девятая Взрыв

Войны начинаются в кабинетах, а не с захвата мостов и взрывов, "разорвавших на рассвете тишину".

Евгений Витальевич Антонюк.

Александрия.

29 августа 1886 года.

В. кн. Александр Михайлович (Сандро)

Итак, наступило первое мая 1886 года. Небольшая эскадра в составе крейсера «Дмитрий Донской» и грузопассажирского парохода «Посейдон» наконец-то отправилась в дальний поход. Как только военная гавань Кронштадта осталась далеко позади, большинство офицеров разошлись по своим местам, те паче, что и погода, кою трудно было назвать весенней не способствовала нахождению на палубе. Девять градусов выше нуля посреди Финского залива, когда то и дело под форштевень крейсера попадали и разлетались на куски отдельные льдины, отнюдь не добавляли комфорта. А далее, жизнь пошла строго в соответствии с Морским уставом, утверждённым Государем Императором менее года назад.

Что касается крейсера, то каждое утро, ровно в пять часов утра сон всего экипажа безжалостно прерывался сперва ударами рынды, а затем и затейливыми руладами издаваемыми боцманскими дудками и сопровождающими их ритмичными словосочетаниями, в которых дефекты рифм, с избытком компенсировался громкостью и экспрессией. Если господа офицеры, кои не несли вахту могли задраить поплотнее иллюминаторы и вновь прилечь, то матросы быстро умывались, молились и приступали к завтраку, после которого начиналась большая уборка корабля. Но на «Дмитрии Донском» было несколько отличий от большинства боевых кораблей Российского императорского флота. Во — первых, пресной воды хватало не только для питья и приготовления пищи, а во-вторых, на его борту была особая команда, которая не входила в списочный состав экипажа. Речь шла о двух взводах морских пехотинцев, один из которых постоянно находился на крейсере. И вопреки пословице о том, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, они жили и действовали именно по своему уставу и правилам. К удивлению офицеров «Дмитрия Донского», в этих взводах абсолютно не было нижних чинов как таковых. Все бойцы имели статус вольноопределяющихся, практически у каждого были Знаки отличия военного ордена, а у некоторых несколько степеней сего «солдатского Георгия».