Цена искупления (СИ)

— Гарри, — голос Грейнджер прозвучал особенно глухо. — Я хочу попасть на место преступления. На все три.

— Исключено, — отрезал тот.

— Ладно. Скажем так: я попаду туда, хочешь ты того или нет, но с твоим разрешением мне будет немного спокойнее.

Тео обхватил голову руками.

— Гермиона, нет. Мы еле выбили для тебя разрешение на посещение Гринготтса. Понимаешь, как Кингсли на меня посмотрит, когда я предложу доставить темную колдунью на место, где творилась темная магия?

— А что такого? — Грейнджер потянула себя за прядь и пару раз хлопнула ресницами.

— Это может быть опасным, ты не находишь? — Поттер чуть наклонил голову.

— Да пожалуйста, — отмахнулась она. — Мне лично квартира Теодора намного больше нравится, чем камера в Азкабане. Я не прочь побыть тут подольше. Тем более что Тео так тепло меня принял.

Она ехидно улыбнулась Теодору, обнажив почти белые зубы. Тот тяжело сглотнул и опустил голову. Она явно приуменьшила. Прием был жарким, даже обжигающим. От воспоминаний о ночи по коже пробегали мурашки, а член дернулся, явно требуя повторения.

— Поттер, если это поможет вычислить убийцу, стоит попытаться. И к тому же — сколько прошло времени после последнего инцидента?

— Почти два месяца, — тихо произнес Поттер и сглотнул.

— Ну вот. Рано или поздно я попаду на место преступления, — Грейнджер пожала плечами.

— Гермиона, ты о чем? Мы говорим о возможном убийстве, а ты веселишься.

— Раз тебе не хочется его предотвратить, значит, тебя это тоже забавляет. Действительно, давненько у великого Гарри Поттера не было по-настоящему великих дел.

Поттер дернулся, как от удара, вскочил с места и вышел. Входная дверь хлопнула так, что зазвенели стекла в окнах.

— Зря ты так. Нехорошо бить по больному.

— Тео, дорогой, давай обойдемся без разговоров о том, что хорошо, а что — не очень. Если не знаешь, как скоротать время, у нас есть один проверенный метод.

Тео снова передернуло.

— Пожалуйста, давай подумаем о деле, — не слишком убедительно протянул Тео. Грейнджер поднялась со своего места, сделала полукруг по кухне, зашла за спину Теодору и положила руки ему на плечи.

— Ты уверен? — выдохнула она ему в затылок.

— Да, Гермиона, уверен, — отрезал Теодор и открыл папку с колдографиями мест преступления.

Она склонилась над столом и принялась рассматривать кадр, на котором была запечатлена лужайка у дома Томаса Бартенса. Дом на заднем плане был цел и невредим, чего нельзя было сказать о самом Бартенсе. Он был привязан за щиколотки к высокому столбу. Кожа свисала аккуратными полосами с его икр, бедер, живота и спины. Срезанные с его рук и ног пальцы лежали у подножия столба, там же лежал и половой член. Клочья волос, вырванные вместе с кожей, подгоняемые ветром, перекатывались по зеленой траве, оставляя на ней бурые пятна крови. Глаза бедняги Томаса вывалились из глазниц, около ушей и рта виднелись тонкие красные полосы, оставленные стекавшими каплями. Тео еле сдерживал тошноту, Грейнджер же, заметив его неприязненное отношение к снимку, выхватила карточку у Тео из папки и принялась рассматривать с особенным воодушевлением.

— А еще есть? — с жадностью в голосе спросила Грейнджер.

Тео без слов перевернул лист в папке. Перед его взором предстали фото с места, где нашли Алису Райли.

— Она ночевала тогда у кузины, которая и нашла ее поутру, — пояснил Тео.

Алиса Райли висела в воздухе безо всяческих столбов. Связанные руки словно тянулись к небу. С рук кожу сняли, будто рукава, оставив ее только на тонких ухоженных пальцах. Впрочем, пальцы были переломаны, и острые осколки костей торчали наружу. На месте грудей зияли кровоточащие дыры, да и все тело Райли словно терзали дикие звери — вырванные, будто острыми зубами, куски плоти, были сложены на пороге дома сестры. Тео предпочитал не присматриваться, но это невозможно было не заметить: руки Алисы были связаны ее собственными волосами, срезанными вместе с кожей с ее черепа. Ноги Райли болтались, вывернутые коленями назад. Тео зажмурился, стараясь сдержать тугой ком, ползущий вверх по горлу.

Страницу с колдографиями дворика Альфреда Уиллоу Грейнджер открыла сама. Видимо, кто-то из его подопечных очень любил аккуратные заборчики с остроконечными досточками. Это сыграло с несчастным Альфредом злую шутку. Оторванные ноги и руки торчали на острых концах пальцами вверх. Голова была насажена на столбик калитки, как на средневековую пику, и смотрела в кадр пустыми глазницами. Сами же глаза торчали из открытого рта с посиневшими губами. Кожа, нарезанная чересчур ровными лоскутами, была выложена с линию вдоль забора. Других останков в кадре не наблюдалось.

— А где все тело? Ну, сердце, печень, почки? Живот?

Тео зажал руками рот и бросился прочь из кухни.

— А, я прочитала! Спасибо! — крикнула из кухни Грейнджер, пока Теодор выворачивал содержимое желудка в унитаз. — Интересно, что сделал бедняга Альфред, раз убийца захотел сложить его органы в комнате его матушки.

Тео попытался вдохнуть, но его снова вывернуло.

Прошло около десяти минут, прежде чем он наконец смог прополоскать рот, умыться и даже намочить голову.