Цена крови

– Могу, потому что город и так хорошо защищен. Господи, да он кишит вооруженными танами короля и их воинами. Я передал командование лондонским фирдом элдормену Эльфрику, кроме того, максимум через несколько дней сюда прибудут король и Идрик со своими людьми. В любом случае я уже и так нарушал приказ короля, отправившись в январе в Хедингтон. Я сделал это еще раз, когда вывел всю армию за городские стены остановить Торкелла, и тогда это сработало. Сколько раз он может наказать меня за одну и ту же провинность?

– Вам следует думать не о наказании, – настаивала она, – a о том, как он истолкует ваши действия.

– Эмма, он осудит меня независимо от того, что я сделаю. – Он взял ее руки в свои и посмотрел в глаза так искренне, что у нее защемило сердце. – Боюсь, что для меня единственный способ добиться уважения своего отца – это умереть за него.

– Не говорите так, – протестующим тоном сказала она, встревоженная таким наговором.

Он печально улыбнулся и поцеловал ей руку.

– Можете мне поверить, что я не намерен выбирать этот путь, чтобы заслужить любовь отца.

Это ее не убедило. Ей казалось, что будущее лежит перед ними, как громадный дикий зверь, готовящийся к прыжку, и она не могла заглядывать в это будущее без страха. С момента смерти Марго она все время боялась, что каждое их с Этельстаном прощание может оказаться последним.

Не в силах отогнать свои опасения, она, когда Этельстан пришел попрощаться, порывисто схватила его за руку и на мгновение задержала ее в своей руке. Глаза ее были сухими, когда она смотрела, как он уходит; она вдруг почувствовала, что ее, словно похоронным саваном, окутывает ужасная убежденность в том, что она его больше никогда не увидит.

По окончании мессы в соборе Святого Павла она поехала обратно во дворец, направляя свою лошадь сквозь густой туман, опустившийся на город, точно слепая пелена. Уже за дворцовыми воротами ей с сопровождающими пришлось объехать примерно с десяток вьючных лошадей, стоявших перед входом. Вокруг них суетились слуги, разгружавшие поклажу, и при виде этого она догадалась, что наконец-то приехал король.

Спешившись, она заторопилась в свои покои. Там ее должны были ждать дети – Годива на руках няни, Эдвард, наверное, устроился на скамье и вместе с Робертом рассматривает какую-нибудь книгу. А может быть, мальчики сейчас обследуют альков, который когда-то принадлежал им; тогда они уже, вероятно, нашли вырезанные из дерева корабли и коней, давно ожидавших их.

Проскользнув мимо слуг и вооруженной охраны, она поднялась по лестнице, которая вела в ее личные покои, и быстро зашла внутрь, однако там не было никого, кроме короля. Этельред, очевидно, находился во дворце уже продолжительное время, потому что успел сменить дорожное платье на длинную зеленую мантию из плотной шерсти, одетую поверх белого семеса.

– Где дети? – сразу же спросила она.

Только теперь она заметила, что шкатулка с ее личной корреспонденцией была открыта, а содержимое в беспорядке валялось на ее рабочем столике. Перед столиком сидел король, поглощенный чтением того, что ему, видимо, не нравилось, потому что он недовольно хмурился.

Подавив свое возмущение тем, что он роется в ее личных письмах, она затаила дыхание в ожидании ответа на свой вопрос.

– Мои дочери присоединятся ко мне в подходящий момент на следующей неделе для участия в сборе двора на Пасху, – пробормотал он, не отрывая глаз от письма, которое он держал в руке. – Сядьте.

Она не двинулась с места.

– А что с Эдвардом? Разве он не с вами?

На этот раз он поднял на нее глаза; взгляд его был холодным.

– Эдвард сейчас в Шропшире, как и моя дочь Эдит. Я вырвал Эдварда из-под присмотра этого нормандского священника, которого вы приставили к нему и который следовал за ним, словно тень, и отослал на воспитание к приемным родителям. Вы можете быть уверены, что там он находится в такой же безопасности, как если бы жил в Руане, как это предлагает здесь ваш брат, – сказал он, небрежно взмахнув свитком, который только что читал.

Ошеломленная, почти обессилевшая от разочарования, она нашла глазами скамью, выложенную подушками, которая стояла вдоль стены, и села. Однако она держалась прямо и гордо подняла подбородок, поскольку не хотела, чтобы он догадывался, какой удар он только что ей нанес. Прошел уже полный год с тех пор, как она в последний раз видела Эдварда. Сколько ей еще ждать встречи с ним? Вспомнит ли он ее вообще, когда увидит снова?

Трясущимися от злости и холода руками она сбросила с плеч отсыревший плащ.

– Элдормен Идрик посоветовал вам отослать от себя детей? – Ну конечно, а кто же еще? Она могла и не задавать этот вопрос.

– Этот совет гораздо лучше того, на чем настаивает ваш брат: отослать детей в Нормандию. – Он посмотрел на нее, и она увидела в его глазах ярость. – Мне он такого почему-то не предлагал. В письмах от него я только и слышал жалобы на то, что я заставляю вас печалиться, отлучив от двора. Это правда, Эмма? Вы настолько жаждете моего общества, дорогая?