Цена крови

Этельстан вздрогнул. Острая боль пронзила ее ладонь, но она не отпустила стальной клинок. Он шокированно уставился на нее и выругался, но, когда она отвела острие меча вниз и в сторону от Торкелла, он уже не противился этому.

Затем она, все еще не отпуская его меч, встала перед предводителем датчан, прикрыв его своим телом.

– Эти люди находятся здесь под моей защитой, – твердо сказала она, и теперь уже ее голос подхватило эхо, разнеся под сводами церкви. – И тот, кто желает причинить им какой-то вред, сначала должен убить меня!

А затем, не найдя лучшего способа заверить датчан в том, что она является их союзником, она прокричала эту фразу еще раз – теперь уже на родном языке ее матери.

Этот выкрик Эммы был встречен глубоким молчанием, и Этельстан подумал, что каждый, кто находился здесь, был изумлен потоком датских слов, которые только что сорвались с губ королевы Англии.

Он быстро взглянул на ее кровоточащую ладонь, а потом снова ей в лицо. Она смотрела на него пылающим взглядом, и он был сбит с толку ее решимостью защитить такого человека, как этот.

– Что он вам тут наплел, что вы берете его под свою защиту? – воскликнул он.

Господи! Какое ошибочное заблуждение завладело ею? Этим своим шагом она отдала себя на милость датчан. Им не нужно никакого оружия. Они могут воспользоваться Эммой и ее сыном как щитом и требовать все, что им заблагорассудится. И он будет бессилен остановить их.

Прежде чем Эмма успела ответить ему, могучий датчанин прорычал какую-то команду, и Этельстан приготовился кинуться на помощь Эдварду, будучи уверен, что державший его мерзавец сейчас перережет ему горло. Но тот отпустил мальчика и оттолкнул его вперед, целого и невредимого, а нож отбросил в угол позади себя.

Он видел, как при этом Эмма издала вздох облегчения, готовый сорваться в рыдания, но она не только не отошла от человека, которого прикрывала собой, но и не отпустила лезвия меча Этельстана.

– Торкелл рассказал мне вещи, которых вы не слышали, милорд, – произнесла она повелительным тоном; голос ее был холоден как лед.

Внезапно из дальнего конца церкви послышались шум и крики. Быстро взглянув через плечо, Этельстан увидел епископа Лондонского, который решительно направлялся к ним, расталкивая всех, кто оказывался у него на пути.

– Во имя Господа, что здесь происходит? – Эльфхун наконец протолкался к Эмме и, бросив потрясенный взгляд на ее кровоточащую руку, осторожно снял ее с лезвия. – Опустите же ваше оружие!

Этельстан и не думал повиноваться ему – как и его люди. Он продолжал сжимать свой меч, не сводя глаз с Торкелла, и был готов отреагировать на малейший намек на угрозу.

– Здесь лежит тело убитого архиепископа Эльфеха! – бросил он. – А королева собирается защищать его убийц! – Это обман, еще одна уловка, он был уверен в этом. Эмму ввели в заблуждение какими-то обещаниями, ложью – не важно, чем именно. – Эти люди имеют своей целью войти в…

– Эти люди, – перебила его Эмма, – пришли сюда, к нам, без оружия, они принесли с собой тело архиепископа и рассказали, как он умер. Их предводитель хочет говорить с королем. И не лорду Этельстану, как и не любому из нас, решать, насколько правдив их рассказ. Это может сделать только король.

Он смотрел на нее в бессильной ярости из-за ее слепоты, потому что все это не могло быть ничем иным, как только лишь какой-то вражеской хитростью, которая приведет к катастрофе.

– Они обманывают вас, миледи! Не поддавайтесь на их лживые уловки, прошу вас, потому что они все равно предадут нас!

А затем его охватило отчаяние, потому что она смотрела на него взглядом твердым, как камень. Она его не слышала. Что бы ни сказал ей Торкелл, она поверила ему.

Теперь и Идрик подошел, встав рядом с нею, и сейчас они уже втроем закрывали датчан от англичан. Эмма завернула руку, из которой продолжала сочиться кровь, в полу своего плаща.

– Спрячьте свой меч, милорд, – резко бросил Идрик. – Или вам мало той невинной крови, которую вы уже пролили?

– Кровью залита уже вся Англия, Идрик, – огрызнулся он, – причем пролили ее как раз эти люди и им подобные. Или, может быть, вы этого не заметили?

Эдмунд из-за его спины прошипел ему на ухо:

– Брось, ты здесь просто понапрасну тратишь нервы.

Но он не мог оставить это так.

– А что это за драккар стоит здесь? Что за флот до сих пор стоит в Гринвиче? Миледи, возможно, вы хотите пригласить всех наших врагов войти в Лондон?

Он хотел, чтобы это прозвучало язвительной насмешкой, которая заставит Эмму дважды задуматься над тем, что она делает. Но, к его удивлению, она нахмурилась, а затем шепотом обменялась несколькими словами с предводителем датчан.

Взглянув на лица Идрика и епископа, он заметил, что они испытывают тревожное беспокойство из-за того, что не понимают, что происходит между королевой и этим датчанином. Тем не менее никто из них не протестовал, и он вдруг осознал, что баланс сил в этом зале, а возможно, и во всем королевстве, сместился в тот самый миг, когда Эмма схватила голой рукой холодную сталь его клинка.

И Эмма, без сомнения, понимала это.