Цена любви

Где-то через два часа я поняла, что Кирилл держится намного лучше, чем себя чувствует. Разговор больше не клеился, хотя я старалась отвлечь его. Салманов опустил кресло, похоже, собирался опять прикинуться спящим.

– Мне нужно в туалет, – пискнула я, импровизируя на ходу.

Он осмотрелся. Нам бы не удалось провернуть все незаметно здесь. Кирилл вздохнул и повел меня к уборной. Там я уже настояла, чтобы мы вошли в кабинку. Она была достаточно просторной, с широкой раковиной, на которую я опиралась, когда он снимал веревку. Кир не ушел, а стоял, отвернувшись,  чтобы сразу после пристроить веревку на место. Но я не спешила вернуться в салон.

– Ты знаешь, есть отличный способ избавиться от напряжения.

– Ты знаешь, есть отличный способ избавиться от напряжения.

Я дернула пуговицу на его брюках, потянула вниз молнию, присела на корточки и, не дожидаясь одобрения или протеста, провела языком по члену. Он стал твердым почти сразу. Кирилл простонал и засунул ладонь мне в волосы. Я стала действовать быстро, не растягивая, не дразня. Ему нужен оргазм, как выход энергии.

Кир дергал меня за волосы снова и снова, зарывая в них пальцы, а потом чуть наклонился, сунул руку под платье и потянул за веревки на груди.

Я застонала, не выпуская изо рта его член, не останавливаясь. Получалось какое-то странное гудение с вибрацией, которые, видимо, очень нравились Кириллу. Он тянул за веревки снова и снова, и весь бандаж ожил, натирая мне соски, живот, пах. Я мычала, пока он не кончил мне в рот.

Какие-то две минуты минета в туалете, а я чувствовал ,что совершила подвиг. Кир подтвердил эту гипотезу, подняв меня на ноги резко, и поцеловал кратко, но невероятно страстно. Он ничего не сказал, но взгляд и сбитое дыхание были красноречивее слов.

Все получилось. До конца полета Салманов почти не психовал. Лишь самую малость трясся, пока приземлялись.

– Ненавижу Париж, – выдохнула я, спускаясь по трапу.

Кирилл в очередной раз сжал крепче мое плечо, сигналя, что понимает.

– Давай попробуем это исправить, – проговорил он.

– Вряд ли получится, – скривила я лицо скептически.

– Ну… Я тоже не думал, что лучший минет переживу в самолёте, а ведь смотри…

Я засмеялась и склонила голову ему на плечо, разрешая попытаться переубедить меня.

Да, Париж был прекрасен. Кто бы что не говорил, а в нем неповторимое очарование. Сюда нужно приезжать вдвоем. Еще бы я оценила город, который был моим карцером перед ссылкой. Я день и ночь сидела в номере, общалась только с Люком, ненавидела Эйфелеву башню, что лезла мне в окно каждый день надоедливым шпилем.

Мы остановились в той же гостинице, в похожем номере, но теперь Кирилл сам настоял на вечерней прогулке и ужине вне отеля. Я словно попала в утонченную французскую сказку. И пусть мой принц то и дело заставлял меня стонать, нащупывая веревки при каждом удобном  (и не очень) случае, но другого я не желала. Мы с Кириллом снова спали в разных кроватях, но, кажется, никогда еще не были так близки. На следующий день был назначен прием. Салманов уехал утром на какие-то переговоры, а я разрешила себе выспаться и спокойно привести себя в порядок. Все тот же Люк привел мне визажиста и парикмахера к назначенному часу, чтобы я была неотразима.

Когда Кир увидел меня при полном параде, он даже поздороваться забыл. Я выбрала отличное платье. Оно скрывало веревки во всех стратегических места, но открывало ноги и было при этом легким, летящим, еще и розового цвета. Из меня получилось эдакое порочное зефирное облачко. Темные глаза и убранные от лица волосы придали пудровому образу яркости.

– Давай никуда не поедем. Ты только моя, – выпали Салманов, не стесняясь присутствия помощника и визажиста.

Люк громко рассмеялся, игриво коснувшись руки Кирилла.

– Ох, мсье Салманов, не шутите так, – проговорил он по-английски. – Такую красоту прятать грех. Даже темпераментный мужчина должен немого делиться.

– Ненавижу делиться, – не повелся Салманов, улыбаясь как будто мне одной.

Он уже был в в смокинге, и я сама боялась ослепнуть от его блистательной безупречности. Нам подали машину и Кирилл протянул руку, предлагая мне опору.

– Если бы ты не была моя, я бы тебя украл, – проговорил он мне на ухо.

– Аналогично, – глупо захихикала я.

Прием был до боли похож на тот, что мы посещали перед новым годом в Москве. Улыбки, разговоры, знакомства. Компания подобралась интернациональная, поэтому почти все говорили по-английски. Я все больше помалкивала, но когда приходилось вежливо отвечать, Кирилл обнимал меня крепче. Я не очень понимала, что это значит. Наверно, он опять так выражал поддержку. Однако после того как я обсудила с каким-то приятным старичком погоду, Кир шепнул мне на ухо.

– Ты так сексуально говоришь по-английски. Еще и с акцентом. Я с трудом сдерживаюсь.

Я снова захихикала, пригубила шампанского, уточнила:

– Я говорю с русским акцентом? Серьезно?

– Нет… Калифорнийский, кажется.

– О, я жила в Лос-Анджелесе целый год.

– Горячая и безумная, как солнце и океан, – прошептал Кирилл, окончательно распаляя во мне желания.