Цена моих грез

До особняка, в окнах которого ярко горел свет, мы добрались минут за двадцать, хотя мне показалось, что отошла я довольно далеко. Буквально у порога нас уже ожидал управляющий – пожилой мужчина примерно шестидесяти лет. Взволнованно осмотрел взглядом сначала Пашу, а потом меня, сжавшуюся на его руках.

– Нужно горячее молоко и суп, – бросил хозяин роскошного дома, ловко преодолевая последние ступеньки крыльца. – Нести в мою комнату.

– Что–то ещё? – в глазах старика читался явный укор в мою сторону, отчего мне реально стыдно стало.

– На всякий случай пригласите врача, – добавил Левич.

– Зачем? – до меня дошло, что как бы мне все это: и молоко, и суп, и врач. Потому поспешно добавила: – Со мной все в порядке!

– Конечно, с тобой все отлично. Только из–за отличного состояния у тебя кожа белее снега, а губы синие, – невесело хмыкнул Паша, продолжая путь, но уже по пустому особняку.

Туше!

– А гости где? – как–то запоздало поинтересовалась я, когда мы миновали холл и первый пролет лестницы.

– Прячутся, в прятки играем, – мрачно произнес он.

– А если серьезно? – нахмурилась, подозревая, что что–то все же произошло. Какая я догадливая, правда?

– Я был немного в гневе. Совсем чуть–чуть, когда не нашел тебя, а твою обувь обнаружил на лужайке, – обманчиво ласковым голосом начал Паша, и я поняла, что зря вообще подняла эту тему. Очень зря.

– Вот не переводи стрелки на меня, – пробормотала, покусывая губы. Ко мне в голову залезла внезапная мысль, что, возможно, меня просто… Меня просто специально выводили из себя.

– Это я должна гневаться и разбить парочку дорогих сервизов, а потом потоптаться на твоих нервах.

– Мне кажется, ты не потопталась, а устроила массовое истребление моих нервных клеток. К слову, топтать там уже нечего, разве что можно танцы с бубном устроить на пепелище.

Я сделала самое умное, что в принципе делала за этот день – смолчала. Вот взяла и не ответила ничего. Ай да я молодец!

– Давай так, Даш, – Левич ударом ноги открыл дверь в СВОЮ спальню, решительно донес до постели и аккуратно меня, причем грязную и в лохмотьях, которые еще пару часов назад являлись целым брендовым платьем. – Ты согреваешься, ешь суп, потом мы принимаем душ и спим? Поговорим прямо утром, я к тому времени, надеюсь, буду в более хорошем расположении духа. Идёт?

И меня частично укрыли одеялом, а руки начали растирать, возвращая конечностям тепло.

И мне бы снова смолчать, согласиться и получать удовольствие от заботы, но нет. Наверное, мое благоразумие израсходовалось еще при первом молчании, потому что я взяла да выдала:

– Я сейчас принимаю душ, ты вызываешь мне такси, я еду домой, и мы спим. Каждый в своем доме и на своей кровати. Идет?

– Дорогая, твои желания уже выходят за грани реальности, – с усмешкой заметил он.

Поняла, спустись на грешную землю, пока тебе не расшибло голову упавшим небом.

– Мне волноваться не надо, – беззаботно махнула ладонью, – исполнять потаенные женские желания – мужская прерогатива.

– Тогда слушаюсь и повинуюсь, – ухмыльнулся Паша, резко поднимая меня на руки и направляясь в сторону ванной.

– Паша! – мой испуганный вскрик потонул в его искристом смехе. – Я тебя придушу! Чисто из гуманистических соображений.

– Ты не сердись, но, если я не скажу, то кто тогда? Так вот, с гуманизмом эта экзекуция будет иметь мало общего.

И меня все же внесли в ванную. Я уже хотела было снова сопротивляться, как встретилась со своим отражением. Мама! Вот она, стрессовая ситуация, и бьют откуда не ожидали.

– Скажи, что у тебя зеркало кривое, – взмолилась я, потрясенная увиденным. Грязная, с непонятно чем вместо той причудливой прически, вся в царапинах. Но одно я могу сказать точно – тушь в салоне красоты качественная, потому что только она и держится после соленого потопа из глаз. Отчего–то подумалось, что меня Малеев разжалует до роли нечисти, и я буду самым симпатичным зомби. Со мной режиссер однозначно сэкономит грим.

– Нормальное зеркало, – пожал плечами мужчина, мягко опустив меня на пол. – А ты даже в образе лесной ведьмы прелестна.

– Настоящий мужчина, – вздохнула я, – знаешь ведь, как поднять настроение девушке. А теперь обрадуй меня по полной программе: выйди, а?

– Замуж? – улыбнулся он. – Ну вот так сразу я не могу…

Коснулась пальцами его губ, чтобы ощутить кожей его улыбку. И запомнить тем самым навсегда. Внешность можно забыть, а прикосновение – никогда. Но, прежде чем пропасть в его глазах, стремительно убрала ладонь и даже за спину спрятала.

– Имей гордость и уходи, я ведь на колени не вставала, кольцо не дарила, – с намеком протянула немного смущенная я. – Давай, вдохнови меня на подвиг.

– Ушел весь в слезах, – патетично заявил Паша, усмехнувшись, и вышел из внушительных размеров ванной, плотно прикрыв дверь за собой.

Хмыкнув, вновь взглянула в зеркало и, поморщившись от небывалой красоты, начала стаскивать платье. Безумно жалко выбрасывать, но, похоже, придется.