Цена моих грез

– Прости, Снежинка, – как–то напряженно отозвался он, – не можем, а то я не успею на важную встречу.

– А если меня высадить, а потом я…

– Даша, – Паша поднес мою ладонь, которая до этого покоилась на коленке, к губам, осторожно поцеловал, – я буду спокоен, если доставлю тебя до локации и удостоверюсь, что с тобой все будет в порядке.

И вот как возражать–то после таких слов? И я не знала, как, хотя надо было. Я ведь обещала… Дав себе пинок и не один, решила, что вот завтра я наплюю на все и первую половину дня проведу с Данькой и Владом. С Малеевым я договорюсь.

– Хорошо, но завтра…

– Завтра будет все, что захочешь, – сказал Паша, наклоняясь ко мне и накрывая мои губы поцелуем.

А завтра, как и сегодня, мне не нужно “все”. Я хочу увидеть мальчишек и безумного хочу его всего.

Кажется, вот так отказываются от Галактики ради своей внутренней. Вот так становится плевать на все, кроме тех, за кого готов на все без раздумья.

Вот так зарождается семья. И это не штамп в паспорте и общая фамилия, семья – штамп в душе и в сердце.

ГЛАВА 24. ПАВЕЛ. Я ЕЕ ЦЕЛОВАЛ И БОЯЛСЯ

Есть люди, которые, уходя, забирают с собой какую–то часть дневного света. Когда они покидают нас, становится как будто темнее.

(с) Питер Хег

Я ее целовал и боялся, что если отпущу – она исчезнет, растворится в воздухе, как неиспользованное счастье. Обнимал, вдыхал ее запах и… И боялся, как долбанный школьник.

Жизнь часто такая сука. Поднимает тебя ввысь на скоростном лифте до уровня Бурдж–Халифа, хотя тебе хорошо и на первом этаже, а потом, когда ты потерял бдительность, вышвыривает вон – толкает в бездну с почти километровой высоты. А я же вообще “любимчик” этой суки. Любит та меня до одури. И сейчас устроила костедробительное приключение.

Племянник – хоть убейте, но я не мог его назвать сыном своей девочки – Даши убежал. И не один, а с Владом – мальчиком, которого Снежинка хотела тоже усыновить. И вот эта новость после охеренной ночи и офигенного утра… Мне даже гадать не надо, чтобы узнать реакцию своей Снежинки.

Я ей врал и боялся, что если прекращу – она уйдет. Потому что на данный момент правда – неподъемная для нее ноша.

– Паш… – простонала Даша, впиваясь ноготками в мои плечи.

Вновь поцеловал ее, глотая ее дыхание, лаская ее язык своим и кайфуя от нее. Не мог от нее оторваться. Вдруг потом, после правды, все изменится? Посчитает, что я виноват? Что виноваты наши отношения?

– Похоже, я схожу с ума, – прошептала Снежинка мне в губы. – От тебя.

– А я уже давно сошел, – улыбнулся ей.

Для нее вообще хотелось сделать все – отдать, что имею и не имею, положить у ее ног искрящиеся звезды и дать ей всего себя со всеми внутренними демонами и чертями, со мне правдами и неправдами, что жили во мне.

– Мне пора, – смущенно произнесла моя девочка. – Малеев, наверное, уже пускает молнии…

Черт. А я и не заметил, что машина уже давно затормозила на парковке у продуктового магазина – сегодняшней локации. Кажется, здесь должны ранить главного героя фильма какие–то монстры. Фантастику я не жаловал, но в этом фильме снималась Дарья, и я не мог не прочитать сценарий. И некоторые моменты мне в нем абсолютно не понравились. Например, сцены с поцелуем и секс. Я Вику сразу заявил, что в этом она участвовать не будет. Тот, конечно, пытался мне доказать, что, мол, ничего такого, только поцелуи, а секс – так там в принципе магия монтажа и надо просто вместе полежать.

– Подождет, – и еще раз прижался к ее губам – жадно пью ее и дышу вместе с ней, будто без нее кислород смертельный.

Без нее смертельно теперь все.

– А теперь беги, Снежинка, – сказал я, сделав усилие над собой и оторвавшись от свой девочки.

– А я не хочу уходить, – совершенно искренне ответила она, и я порывисто выдохнул.

– Тогда останься.

– Я ведь уже осталась с тобой, – она улыбнулась и со смехом добавила: – И мы с тобой прощаемся почти полчаса.

– Ты самая красивая девушка, которую я видел, – я, наверное, впервые говорю то, что первым приходит в голову. Я не думаю, что случится, если я скажу эту фразу, и что случится, если не скажу, не думаю о выгодах, не думаю ни о чем – просто говорю, потому что хочу и потому что в этот миг мне важно сообщить ей это.

– Запрещенный прием! Я уже почти растаяла и стала розовой липкой лужицей.

– Твоя улыбка – тоже запрещенный прием. Потому беги, пока я… отпускаю.

Снежинка снова улыбнулась и, наклонившись, поцеловала меня в щеку и, открыв дверцу машины, выбежала из салона, пока я осознавал случившееся.

Кажется, в моей жизни произошел сбой. Уже тысячный, наверное, за то короткое время, когда я встретил ее.

Только я знаю не понаслышке о том, как все в мире не постоянно и временно. Что бы то ни было: боль, счастье, радость, любовь – они могут исчезнуть так же быстро, как и появились. От одного лишь неосторожного движения, дыхания, направленного в их сторону. А в моем случае – моей неосмотрительности.