Цена моих грез

А я не могла на него насмотреться. На его сильные руки с выпирающими венами, которые сжимали руль и вообще управляли этой махиной. На его профиль – все же он очень красивый. Безумно.

– Ты со мной хотел о чем–то поговорить, – вспомнила я. – О чем?

Мужчина сжал сильнее руль, а зубы сжал так сильно, что я услышала их хруст. Мне даже не надо гадать, чтобы понять, насколько все хреново. От былого настроения не остается и следа.

– Не здесь, – отрезал он.

Весь оставшийся путь до ближайшего кафе я молчала. В голове путались в догадках тараканы, а бабочки в животе устроили бунт. Едва машина остановилась, я выскочила наружу, не дожидаясь Пашу, чтобы вдохнуть чистый и холодный воздух, в котором нет недомолвок и ожидания чего–то нехорошего.

В кафе мы сели у широкого окна, через который открывался вид на прикрытую саваном ночи улицу. Улыбчивая официантка принесла нам меню, но Левич не стал ничего заказывать – просто отложил папку, и девушка, поняв, ретировалась.

– Даша, – его голос звучал глухо. Твердо. Уже предвещая проблемы. – Влад и Даниил, они… Сбежали.

Бабочки застыли, а потом стали вдруг пеплом.

Я открыла рот, чтобы спросить, серьезно ли он, а потом закрыла. Я по его взгляду поняла.

Опять удар тогда, когда уже не ожидаешь ничего плохого. Будто я весь день смотрела сказки, но внезапно запись оборвалась, и начались ужасы.

Страшно. Больно. Горько.

И такая злость на себя. Потому что я начала растворяться в отношениях с Пашей. Потому что потеряла бдительность. Потому что не выполнила обещание.

На меня несется снежная лавина, а я не могу и не хочу убегать. Или вовсе бегу по траектории проблем, не догадываясь о том, что можно отойти в сторону.

– Ты мне врал, – только и смогла произнести я. Из меня будто выкачали все слова и лишние эмоции, оставив лишь жалкие и ненужные эмоции и фразы.

А потом… а потом и они исчезли, растаяли, став слезами.

ГЛАВА 26. ПАВЕЛ. ВТОРОЕ ПАДЕНИЕ В БЕЗДНУ НЕ ПРЕДУСМОТРЕНО?

Любовь всех раньше станет смертным прахом.

Смирится гордость, и умолкнет лесть.

Отчаянье, приправленное страхом,

Почти что невозможно перенесть.

(с) Анна Ахматова

– Ты мне врал, – ее голос пустой, будто всю жизнь из нее выкачали, оставив пустую оболочку, в которой осталось эхо ее слов.

Второе падение в бездну не предусмотрено? После первого я выжил.

Я теряю слова. Вот были они – бились ключом, шелестели, как мелочь в кармане, а потом исчезли. Растворились, как игривое настроение моей Снежинки.

И я ждал от нее истерики, обвинений, что–то более импульсивного, но она выдавила лишь три слова, которые со всей своей тяжестью долбанули меня по самое не хочу.

– Скажи… – ее голос дрожит, а в глазах застыли слезы.

Чувствую себя сопливым мальчишкой, который, предчувствовав мокрые щеки, заполняет тишину людьми, чтобы не остаться один на один с проблемой. Вот и я сейчас так поступил. Необдуманно.

– Когда они… они ушли? Вы искали?.. Ты… Я… – она обхватила свои плечи тонкими руками, и я поразился ее хрупкости. Особенно сейчас. Такая уязвимая, тронь – и рассыплется. И я смотрел, не в силах ничего сделать.

– Утром. Прочесывали каждый угол и…

– И нашли что–то? – с надеждой нетерпеливо перебила моя девочка.

Кивнул, не в силах сказать правду. Опять. К сожалению, только в фильмах все по щелчку пальцев, а в реальности очень сложно. Путано.

– Парни нашли перчатку Дани.

– Паша, – ее голос такой потерянный, такой, что хочется выгрызть у судьбы ответ на все ее вопросы, положить к ее ногам мир, все, чтобы ей было хорошо, – а ты же их найдешь? Правда? И с ними же все в порядке?

“Просто скажи “да”, и я поверю”, – говорили ее глаза.

– Обещаю, что найду. И с ними все в порядке, Даш.

Она улыбается сквозь слезы и находит на столе мои руки – я их, как дурак, не знаю, куда пристроить – и сжимает своими холодными пальцами.

Она улыбается, а в глазах погибает целый мир. Корчится в агонии. Задыхается. Пылает.

– Я тебе верю, – прошептала, кутаясь в это предложение, будто в теплую шубу, которая защитит от холода, и будто в броню, которую не пробьет ни одна пуля.

Только вот я себя ощущаю предательским клинком в спину, потому что не могу отвергнуть вариант с похищением детей с целью навредить мне через Снежинку. У меня кровь вскипает от этой мысли, но… Но скоро узнаю правду.

Сжал ее пальцы в ответ, пытаясь согреть их, а потом и вовсе сел рядом на диван, чтобы согревать уже не теплом кожи, а дыханием.

– Паш, поедем в приют?

И сейчас мое “нет” будет хуже предательства. Понимаю, что ей надо отдохнуть и что ничего нового она не найдет, потому что мои люди чуть землю всю не перерыли… Только станет ли ей легче от этого?

– Поехали.

Ехали молча.