Цена одиночества

— Так, сказал, вроде. Когда за попом пришли, он встал у двери и ни с места. Сказал, пока Литургия не закончится, никого не допустит в храм. Здоровый был, разметал наших, как снопы ручищами своими. Всё просил:

— Православные, не доводите до греха, не дайте кровь пролить. Мы же братья. Из одной чаши причащались.

— А вы?

— Ага. Так и послушали. — заржал.

— Он один защищал церковь?

— Бабы визжали.

— А мужики?

— В сторонке в основном. Правда, были и те, кто назад отступил, креститься начал. Но мы их быстро нейтрализовали. Он до последнего держал дверь. С первого выстрела упал поперёк входа. Еле оттянули.

— А поп?

— Когда в церковь зашли — отец Александр на полу молился перед алтарём. Пал ниц. Ни потира, ни золотого креста не было. То ли он раньше спрятал, то ли как ещё. Короче, брать было нечего. Обшарили весь алтарь. Попа вывели на улицу связанного, связали прямо там. Он белый весь, казалось, сбрендил, губы только шевелятся.

— С ума сошел?

— Ан нет, ничего не стало с ним. Уже неделю сидит в каталажке, не ест. Знаю, что у него Евангелие было с золотом на переплете. Все вынесли, святоши.

— Наша задача — найти. Для того меня губчека и направило. Значит так. Первое — на постой определится.

— Так, к Фотинье. Бабка одна живеть. Вот к ней и пойдём.

— Веди. Что за бабка?

— Бабка как бабка. Травы ведае. Чисто у хате, одна живе. Самое то место, тихо вам там буде. Можа, чаго и разведаете между делом. Она в церкви завсегдатайка…

***

Фотинья была в огороде. На крик Петрухи выглянула, вытирая руки о передник.

— Опять ты, охальник! Мало цябе сёння?

— Молчи, бабка! Революция тебе большое доверие оказывает. Будет у тебя жить уполномоченный. Гляди, в чистую горницу его определи. Покорми товарища.

— Чым кармить-то? Выгребли усё.

— Найдешь. Без разговоров. Гляди мне.

— Бяда на селе, кали лебеда на столе. Последнее сгребли у народа, ироды.

— Но-но! Башкой кумекай! Перед кем говоришь? Уполномоченный! Загремишь, куды Макар телят не гонял.

— Не пугай! Пуганая я, Петька. Бог не выдасць — свиння не съесць.

— Ну, пустил бы я тебя в расход, как петуха твоего. Да пожалел. Доживай.

— Брахаць — не цэпам махаць.[21] А по мне, так и не одной жизни такой не трэба[22]. Сорамно[23] глядець, что робицца.

— Всё, Разговорчики. Феликс Эд-мундавич. Праходьте у хату. Отдыхайте с дороги. Я туточки, во дворе Митяя оставлю, кали што — посылайте за мной.

— Свободен. Никуда из села не отлучаться. Жди моих распоряжений.

— Слухаюсь. — Петруха вытянулся по струнке, развернулся и зашагал по улице.

— Ну что, Мундович, у хату? Ци як? У нагах прауды няма.

— Спасибо. Только я Эдмундович.

— Што ты, милок, разве ж я прошамкаю такое? Мамка то, як цябе величала?

— Сынок величала. Нет мамки только.

— Памерла?

— Померла.

— А у Бога-то веруешь? Сынок? Хотя, чтой-то я, старая, уполномоченный ты — отворила дверь, пропустила вперёд.

Вошли в хату. После солнечной улицы в хате было темновато. В красном углу мерцала лампада. На деревянном столе лежала белая вышитая по краям красным крестиком скатерка, стоял глиняный жбанчик.

— Попить можно, бабушка?

— Пей — достала с полки кружку, налила полную.

— Что это?

— Квас. Не усе с прыпасом, пожывешь и с квасом, а порой да и с вадой. Сока бярозовага вясной наготовила, квас добрый на ём. Жить тут будешь. — Фотинья провела уполномоченного в светлую горницу. Она была, как две капли воды похожа на ту, что в доме у Лериной бабушки. Такая же кровать с горкой белоснежных подушек, стол с кружевной скатертью.

— У хату вошёл, лба не перекрестил? Нехристь?

— Почему же, крещёный я. — Перекрестил лоб.

— Чаго ж прыехал? Бачу, хлопец ты непростой. Городской, кость тонкая. Тяжелее книжки в руках ничога не держишь. Вучоны?

— Учился в университете.

— Грамотный. Гэта добра. Чаму же вучыли цябе, милок? Да ты сядай да стала, у нагах прауды няма.

— Всему учили понемногу.

— Образование. А слово гэта, ад якога слова произошло?

— Образ?

— Образ. Божий образ. Нам не постигнуть николи, што Господь сотворыу.. Любая травинка на целый университет работы задаст, кали яе пачать вывучать падрабязна[24].

— Наука ответ даст на любой вопрос. Наука.

— Ой, милок, наука. Даст ответ, а следом — сто пытаннеу[25] поставит. Не дагнать ей…

— А вы грамоту знаете?

— Якая у бабки грамота? Печка да уздечка.

— Откуда же про науку рассуждаете?

— Кончыу курс навуки, ведае аз да буки. Аз Буки Веди. Я Бога ведаю. С гэтаго усё пачынаецца. А кали не с гэтага, то якая навука? Странный ты, уполномоченный. На наших не похож. Есци хочашь?

— Не мешало бы.

— Давай. Не обессудь тольки. Бульбы наварыла. Зараз тольки бульбай и трымаемся.[26] Да ты не саромейся[27], сядай. Вось соль, макай. Без соли, без хлеба худая бяседа. Жаль, петуха майго сення забили, курам-турбота.[28] Бабьи города недолго стоят. Пропали мои куры.

— Кто порешил?

— Да, герои наши. З Соней кали вяли, вааружились да зубоу, а Генерал мой им и попауся пад гарачую руку.

— Соню?