Цена откровения

– Уверяю вас, все будет как прежде, Вениамин Борисович. Ваша практика останется за вами. Просто возрастут ответственность и полномочия и, как следствие, заработная плата. О последнем я как раз и хотел с вами поговорить.

Главврач сделал паузу, принявшись листать какие-то бумаги. Вениамин насторожился. И подумал, что за копейки ломать себя не станет.

– Ага… Вот она, ваша новая должность. И оклад согласно штатному расписанию. – Главврач выдернул из папки лист бумаги, подал его Вениамину. – Прошу, взглянуть.

Вениамин был приятно удивлен новым окладом. И, конечно же, дал согласие. Он готов был приступить к работе уже завтра. И радовался, тайно радовался, хотя и боялся.

После радости – неприятности, по теории вероятности…

Так любила бормотать его бабка, мудрая и хитрая. И он ей верил.

Жене он решил рассказать обо всем дома. По телефону не очень удобно. Примется верещать, приставать с вопросами. Он будет раздражаться. И тут же пожалеет, что позвонил.

Дома. Обо всем ей скажет дома.

Вениамин написал заявление о переводе. И через час уже знакомился в приемной главврача с приказом. Принял последнего пациента перед самым концом рабочего дня. Прибрал на столе, спрятав все личное в ящики. Он каждый день так делал. Не терпел, когда его вещей касалась уборщица. Снял белый халат, повесил в шкаф. Из другого отдела достал куртку, портфель и спортивную шапку. Сегодня с утра до вечера было прохладно, хотя синоптики и предвещали теплый день. С вещами в руках сделал шаг к зеркалу, когда раздался телефонный звонок.

«Ну, вот оно и началось! – подумал Вениамин, рассматривая на экране телефона надпись: «Номер не определился». – В самый счастливый момент. Сейчас кто-то искаженным до мерзости голосом потребует платить».

– Слушаю, – ответил он не раздумывая.

– Ты подумал? – конечно же, искаженным голосом спросил его шантажист.

– Подумал.

– Твой ответ.

– Нет.

– Что нет? – опешил тот.

– Я не стану платить.

– Но тогда твоя семья…

– А плевать. – Он старался говорить равнодушно и надменно, как уверенный в себе человек. Хотя внутри все мелко дрожало. – Мои отношения с женой и детьми давно уже оставляют желать лучшего. Пусть узнают. Плевать.

– А как же работа? Твои пациенты…

– И с этим как-нибудь разберемся, – чуть менее уверенно произнес Вениамин, мелкими шагами пробираясь к своему рабочему креслу. – Я уже на пенсии, как ты знаешь, если тебе известно обо мне так много. Переживу.

– На твоей карьере врача будет поставлен жирный крест, – привел последний аргумент шантажист. – Я опубликую видеоархивы в соцсетях, и тогда…

– И тогда некоторые женщины узнают себя на видео. Если ты внимательно смотрел, то меня там нигде не видно. Рука или нога. Иди другая часть тела. Но нигде не видно моего лица.

Весь этот разговор он продумал заранее. Ждал этого звонка и продумал все до буквы.

– А вот бедным женщинам придется несладко. Слушай… – Он, наконец, пристроил себя в рабочем кресле и слегка прикрыл глаза, сосредотачиваясь на разговоре. – Один мой хороший приятель подсказал поискать шантажиста среди этих женщин. Ты ведь одна из них, так?

Ответом было молчание.

– Понятно… И кто ты, дорогая? Я обидел тебя чем-то? Тем, что был неверен? Прости. – Он ослабил узел галстука и тронул левую сторону груди, там сдавило. Отрепетированный разговор давался ему нелегко. – Но я ведь ни одной из вас ничего не обещал.

– Кроме Инги! – электронным искаженным голосом ответил шантажист. – У вас все было серьезно. Разве нет? А ты кинул ее.

– Нет. Ей я тоже ничего не обещал.

Он зажмурился. Мысли лихорадочно заметались. Все же это крутится вокруг Инги. Его отношения с другими бабами ни при чем. Володя Грехов ошибся.

Инга! Это ее пощечина с того света. Кто-то решил отомстить за нее. И почерк был ее. Но кто?!

– Даю тебе еще неделю, – неожиданно смилостивился шантажист. – Через неделю заплатишь все или…

Телефон отключился. Вениамин замер. Три долгих минуты прокручивал весь разговор в голове и неожиданно рассмеялся. Он понял! Он все понял!

– Володя, ты себе не представляешь, что я только что пережил, – позвонил он Грехову уже из машины.

– И что же? – вежливо отозвался тот, хотя, судя по шуму, находился где-то в магазине и наверняка был занят.

– Я понял, кто меня шантажирует. Только что был звонок…

– Уже не записка, а звонок? – изумился коллега, спросив у кого-то разрешения проехать с тележкой к апельсинам.

– Звонок. Платить, разумеется, я отказался.

– Не боишься? – с сомнением спросил Володя. – Вдруг обнародуют твои художества и…

– Меня в кино нигде нет. Я режиссер. И оператор, – хохотнул Вениамин, ловко перестраиваясь в левый крайний ряд. – Так, частями… Но лица нигде.

– Красавчик! – фыркнул Грехов, и непонятно было: хвалит или осуждает. – Так кто, кто тебя шантажирует? Ты сказал, что понял.

– Да. Понял. Это родители Инги.

– Родители?!

Грехов замолчал так надолго, что Вениамин забеспокоился и окликнул его.

– Сомнительно как-то, Веня, – тут же отозвался Грехов. – Родители Инги, по сведениям, интеллигентнейшие люди. Чтобы они промышляли шантажом… Не верится как-то.