Цена покорности

Дарина оступилась и чуть не упала. Я игнорировал ее неровное судорожное дыхание на грани рыданий, только рявкнул:

— Под ноги смотри.

Да, хорошо, что не стал наказывать сразу. Сейчас я точно знал, сколько будет ударов, сколько силы в них вложить, чем бить. Я молился, чтобы на воспользовалась шансом на смягчение наказания.

Набрав на панели код от игровой, я толкнул дверь. Комната встретила нас запахом пыли затхлости. Я провел Дарину в самый центр, оставил стоять, приказав.

— Раздевайся.

— Кирилл, пожалуйста, — залепетала она.

Я моментально оказался рядом, схватил ее за лицо, надавив на скулы.

— Мастер, Дарина!

— Мастер, — поправилась она.

Я не спешил отпустить.

— Посмотри на меня, девочка.

Дарина подняла затравленный взгляд, часто моргая.

— У меня на лбу написано «идиот»? Или «богаты мудак»? Или «лох»?

— Нет, Мастер.

— Тогда с чего ты взяла, что можно со мной обращаться именно так?

— Я… Мне…

— Я говорил тебе: никогда не врать.

— Да, Мастер.

Я сам развернул ее спиной, дернул молнию платья.

— Мне все придётся делать за тебя? Снять немедленно.

Я отошел к стойке с плетками, уже зная, какую возьму. Я заказал ее давно и пользовался лишь один раз. Тогда у меня была постоянная покорная, которая хотела расширить границы. После пятого удара она сказала «желтый», и я прекратил. Сомнительное удовольствие для опытной рабыни легко превратить в наказание для новичка.

— Ляг на стол, — велел я, видя, как Дарина стоит и трясется голая посреди игровой.

Она проследила за моим взглядом, увидев, что я имел в виду и покорно исполнила приказ. Я объяснил:

— Это не наказание, а подготовка к нему. Без разогревающей порки можно нанести большой вред.

— Спасибо, Мастер, — пролепетала она.

Я не понял, искренняя ли ее благодарность за заботу или Дарина продолжала издеваться. В общем, это было уже не так важно.

Я наносил краткие сильные удары по ее ягодицам, заставляя всхлипывать и вздрагивать. Она все еще молчала, хотя могла попытаться хоть что-то исправить. Это меня просто убивало. Да, я купил ее тело и не имел никакого права лезть в душу. Я знал, что доверие этой девочки придется заслужить. Мне казалось, она стала открываться, но нет. Я мог засунуть ей в задницу миллион пробок, заставить ее кончить сотней разных способов, довести до экстаза со слезами и отключкой, но все еще не был достоин доверия. Это ранило едва ли не сильнее факта ее лжи и воровства. Но и не отменяло последних, конечно.

— Поднимись, вернись в центр, встань ровно.

Она стекла со стола, прошлепав босыми ногами по каменному полу. Я был рад, что Дарина сняла чулки. Это мой чертов фетиш. На ей не должно быть ничего возбуждающего. Наказание никак не соприкасается с игрой и удовольствием.

Я достал из ящика веревки.

— Руки вперед.

Я связал ее запястье, затягивая некрепко, перебросил остаток веревки через петли в потолке, потянул. Руки Дарины взлетели вверх. Она вскрикнула от неожиданности. Я зафиксировал ее в этой позе, затянув узел, взял плеть, подошел к ней.

Девочка опустила голову. Я упер рукоять ей в подбородок, заставляя поднять голову и смотреть на меня.

— Двадцать плетей, Дарина. Ты должна считать и благодарить меня за каждую. Поняла? Ответь.

— Поняла, Мастер.

— Их может быть десять, если ты скажешь мне правду. Это понятно?

— Понятно, Мастер.

Она посмотрела на меня прямо и с вызовом. Я понял, что их будет пятнадцать. Она не уступит мне, не сломается. В другой ситуации, я бы гордился, что мне досталась такая сильная девочка, но сейчас… Сейчас ее сила превратится в боль.

— Сейчас, — озвучил я свои мысли, чтобы предупредить, и замахнулся.

Плеть запела и через мгновение на попе Дарины осталась красная полоса.

— Один. Спасибо, Мастер, — проговорила она почти ровным голосом.

Я выждал несколько секунд и ударил снова.

— Два. Спасибо, Мастер.

Три, четыре, пять.

Дарина считала и терпела, но на шестом взмахе не выдержала и зажмурилась, а голос дрогнул. Она кусала губы и тихо всхлипывала, пока я наносил седьмой и восьмой удары. На девятом невольно начала выгибаться, чтобы избежать плети. Пришлось пригрозить:

— Будешь извиваться, добавлю еще пять.

— Простите, Мастер. Я не буду, — выкашляла она через стоны.

Удар.

— Десять. Спасибо, Мастер.

Я повременил лишнюю секунду. Она помнила и могла остановить, сказать правду. Но Дарина открыла глаза и взглянула на меня с пьяной, безумной решимостью. И я моментально понял: не я ее наказываю, а она саму себя. Не остановит.

Рука дрогнула, но я запретил себе слабость. Она должна получить все за проступок. Я не имею правда облегчать ее участь.

— Одиннадцать. Спасибо, Мастер.

Дарина бодрилась, но после десяти ей становилось все хуже и хуже. Я думал, сломается на тринадцатом, но она собралась, назвала цифру и поблагодарила меня. На четырнадцатом ее ноги подкосились, но губы упрямо продолжали считать.

Я ударил пятнадцатый раз.

— Прекрати, — проскулила она. — Пожалуйста.

Я крепче сжал рукоять.

Дарина висела на руках. Ее запястья будут алыми, как и задница. Я процедил сквозь зубы:

— Ты можешь это прекратить сама.

— Нет.

— Дарина!

Я замахнулся, и она еще до удара стала лепетать, сбиваясь: