Цена предательства

Я засуетилась, подбежала к Рему, к кровати, к столу, опять к кровати, указала — «сюда». Голоса не было.

Стражники осторожно положили Рема на кровать, дверь тихо закрылась за ними. Моя голова раскалывается от сильнейшей боли, вся дрожу, боюсь подойти, страшась увидеть ужасные следы пыток…

Кожа Рема была нездорового цвета и блестела от пота. Мучимое ознобом, его тело казалось невероятно слабым. Вокруг его шеи виднелись отметины, как будто кожу чем-то повредили, лицо и руки покрывали синяки.

Я вдруг осознала, что лежу на его груди и рыдаю.

— О Создатели, что я наделала! Рем! Ради всего святого! Ведь… — я не могла продолжать, рыдание остановилось у меня в горле.

Я взглянула на него. Он молчал, его глаза были открыты:

— Рем, что я могу сказать?.. Одно: прости, прости… Умоляю, я никогда в жизни так не страдала! Эти ужасные дни, когда я ждала тебя, эти минуты, минуты…Умоляю прости меня!

Я опустила глаза и слушала, ожидая, что он скажет, умоляя его о том, чтобы он как-нибудь уверил меня, что прощает…Он молчал… Больно будто от физической боли, у меня полились слезы, запрыгал мускул щеки на правой стороне лица. Нет мне прощения, я предала его…Я хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку стула, чтоб опереться. Вдруг он повернул свою голову — лицо его отливало зеленью, губы распухли, глаза налились кровью:

— Мира, не уходи…

Я с рыданиями, захлебываясь и подвывая, бросилась на его грудь…

Кровать зашевелилась подо мной. Зевнув, я потерла нос. Где я? Я распахнула глаза. Оглянулась. Комната уже погрузилась во тьму и вокруг были только тени.

Я поняла, что лежу рядом с Ремом, он спит, обнимая меня, а наши ноги переплелись. Я напряглась, попытавшись сесть, но тяжелые руки, обнимавшие меня, не давали подняться. Голова оказалась прижатой к груди мужчины. Я сделала рывок и поняла, что Рем намотал мои волосы на руку. От моего судорожного движения, он проснулся. Я скатилась с кровати. Горло, кажется, забило гравием. Я прохрипела:

— Ты как?

— Когда ты рядом лучше.

Заворчав, я села на пол. Я прислонилась спиной к кровати, подтянула ноги к груди и, опершись руками о колени, прикрыла ладонями глаза. Головная боль не прошла, а, казалось, усилилась. Стараясь не смотреть ардорцу в глаза, заставила себя подняться, ох, как стыдно то, я вчера, или сегодня, вместо того, чтобы облегчить его боль, закатила позорную истерику, улеглась на кровати Рема и заснула мертвым сном…Ужас. Даже не проверила раны Рема, эгоистка…Надо его осмотреть…

О Создатели, какое великолепное тело, несмотря на то, что все усыпано желтыми, зелеными, черными синяками! Мое сердце ускорилось. Стараюсь как можно равнодушнее смотреть на своего раба. Я коснулась его руки — обжигающе горячая по сравнению с моей, заглянув в молчаливом недоумении ему в глаза, я впервые заметила брешь в его непробиваемой броне. Его облик, до сих пор такой непроницаемо-суровый, вдруг смягчился, чуть изогнулись удивленно брови, в глубоких фиолетовых глазах мелькнула нерешительность, даже дыхание едва заметно участилось. Я легонько пробежала пальцами по его травмированному, опухшему плечу.

— Болит?

— Нет.

Рем медленно взял мою руку и поднес к своим губам, напряженно смотря мне в глаза, словно в любую секунду ожидая удара.

— Мира, спасибо, — прошептал он, — спасибо…Ты, ты как это пережила?

Я мелко задрожала, слезы непрерывным потоком полились из моих глаз:

— Рем, Рем, я так одинока, — слова, как и слезы полились из меня, — они все, все предали меня, они так смотрели, смеялись, понимаешь, — я не могла остановиться, Рем легко потянул меня вперед, уложил рядом, обнял и как маленького ребенка, слегка покачивая, утешал, я содрогалась от рыданий, никак не могла остановиться:

— Мои друзья, любовь всей моей жизни… я предана, предана..! Ты даже не представляешь что это такое! Это немыслимая боль, Рем..!

Рем, покачивая, гладил меня по голове:

— Это предательство уничтожило меня, это нанесло невозможный, непоправимый ущерб всему моему существу, они уничтожили мою душу! Это окончательно лишило меня надежды на любовь, на дружбу! Рем, — захлебывалась я, — Рем, я теперь никогда не буду верить людям вообще, никогда не полюблю! Я теперь навсегда, навсегда одна!

— Навсегда… Навсегда, — сказал Рем мне в волосы. — Мало что бывает навсегда, маленькая госпожа. Ведь даже минуту и ту не удержишь!

— Рем, мне было так плохо, так страшно! Ты не возвращался так долго! Я думала тебя убьют из-за меня…

— Ну что ты, Мира, не волнуйся, император меня не отпустит и не позволит умереть, я слишком ценный раб…

— Тебя, — мой голос дрогнул, — тебя пытали из-за меня?

— Нет, нет, — его голос успокаивал, обволакивая мое сознание, проникал в каждую клеточку моего сознания, заставляя наконец расслабить сжатое как пружина тело, он сжал меня крепче, — всего лишь подержали вдалеке от моей госпожи, напомнили мне как сильно я в тебе нуждаюсь.

Он помолчал.