Цена предательства

— Господа, Ваше императорское величество, блистательный герцог, — я выступила вперед на свой эшафот, высоко подняв голову, — я, принцесса Святомира София Амелия Бронтейн, дочь его императорского величества Дарко Маркеса Бронтейна, признаю себя полностью виновной в случившемся.

Послышался взволнованный гул, ну как же, на их глазах случается невозможное — публичное унижение члена императорской семьи,

— Я признаю, что выпила слишком много горячительных напитков, обольстила блистательного герцога, надавала противоречащие друг другу приказы своему рабу, хитростью и обманом выманила герцога на террасу, поцеловала, испугалась, призвала своего раба и вынудила его ударить герцога. — Со всех сторон горячие взгляды, жаждущие новых сплетен, жертв, признаний, — прошу благородное общество признать моего раба невиновным. Блистательный герцог Эжери Кранбский прошу принять мои глубокие извинения.

Смотрю вперед себя, не замечаю ошарашенный, полный недоверчивого удивления взгляд Рема, направленный на меня.

— Признание принято, — тяжелый голос главного Верховного судьи Креландии — императора, — принцесса Святомира признана виновной, отменить наказание раба за нарушение приказа госпожи. Герцог в своем справедливом праве лично наказать раба за нанесение урона его чести.

— Блистательный герцог Эжери Кранбский будьте так любезны, накажите моего раба, — вынужденно сказала я ритуальную фразу принятия наказания, находясь под обстрелом сотен глаз. Я не смотрела на Рема. Мне было мучительно стыдно, я дважды предала его.

Создатели, мое сердце билось так быстро, что мне пришлось приложить руки, дабы удержать его на месте.

Рема, связанного поставили на ноги, его с двух сторон держали два стражника. Эжери с кривой улыбкой снял свои белоснежные перчатки:

— Чтобы сохранить мир и закон в нашей доблестной Креландии, время от времени приходится пачкать руки. Ну что, падший ангел, приступим..?

Эжери отвел назад кулак и двинул им Рема в живот так, что ардорец подскочил и на время лишился возможности дышать. Креландец подождал, пока он выпрямится и обретет дыхание, а потом нанес Рему целую серию ударов по ребрам и рукам. Рем не мог защитить себя, или закрыться, стражники заставили его выпрямиться.

Следующий удар был нанесен в лицо. Я невольно вздрогнула и зажмурилась, когда голова Рема мотнулась назад. Экзекутор наносил удары с промежутками, достаточно осторожно, чтобы не сбить жертву с ног и не попасть дважды по одному и тому же месту. То было, так сказать, научное избиение, умело рассчитанное на то, чтобы причинить боль, но не покалечить и не изуродовать. Один глаз у Рема закрылся, сам он тяжело дышал, но иного ущерба не понес.

Я с ума сходила от беспокойства за него — он только недавно перестал умирать. Сколько это еще может продолжаться? В зале было тихо, слышны лишь смачные шлепки плоти о плоть да изредка — негромкий стон.

Эжери откинулся назад и нанес мощный удар, от которого Рем пошатнулся и упал на колени. Оба стража бросились к нему и поставили на ноги, и, когда он поднял голову, я увидела, что из разбитого рта у него течет кровь. Это не остановило Эжери ни на секунду, тот размахнулся и врезал Рему коленом, вероятно сломав ему нос. От удара Рем отлетел назад, несмотря на поддержку стражников.

Кулаки мелькали в воздухе, Эжери сцепил вместе ладони и нанес Рему тяжелый удар в висок, следующий удар в челюсть. Глаза Рема закатились и он беззвучно повалился на пол лицом. Он был без сознания.

— Наказание состоялось, я полностью удовлетворен, — Эжери поклонился в мою сторону с торжествующей улыбкой;

— Блистательный герцог Эжери, я искренне благодарна вам за наказание моего раба, еще раз приношу свои извинения за непродуманные приказы и за глупые действия моего раба, — произнесла я церемониальную фразу, поклонившись;

— Извинения приняты, — ответно поклонился Эжери. Приличия соблюдены, все довольны, бессознательное тело раба отволакивают из зала, слуги спешно вытирают кровь с белого мрамора. Вновь играет музыка. Люди, довольно переговариваясь, расходятся. Праздник продолжается.

Я иду вслед за Ремом.

— Мира, останься, — сзади меня звучит голос отца, — наслаждайся праздником;

— Но мой раб, я должна проверить, убедиться…

— Его наказание еще только началось, он ослушался тебя, дочь моя, это существо опасно для тебя, надо убедиться, что он не причинит тебе вреда. Этим займутся маги… Отдыхай Мира, бал еще не закончился.

С этими словами он оставил меня наедине с моим горем, тревогой и совестью.

Я натянула милую, веселую улыбку на лицо и пошла «веселиться». Я не могу сейчас, после наказания моего раба, покинуть блистательное общество. Ничего не случилось. Я вовсе не придаю этому никакого значения. Вот она я, счастливая, красивая, это был всего-лишь раб, всего-лишь раб, один из многих…