Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Недовольство восточных рабочих было очевидно, и в обстановке краха на полях сражений это наполняло Германию страхом. Цифры были просто пугающими. Помимо поляков с начала войны было завербовано около 2800 тыс. восточных рабочих из оккупированных территорий Советского Союза. В октябре 1944 г. в Германии их было два с четвертью миллиона и почти два миллиона — в конце войны. Говорят, сам Гитлер был под таким впечатлением от мысли о «восстании рабов» (восточных рабочих), что в конце 1942 г. позволил себя уговорить Канарису и издал секретные приказы, известные под названием «Валькирия». Эти приказы, применения которых требовали мятежные генералы для своего государственного переворота 20 июля 1944 г. с целью свержения Гитлера, были предназначены для совершенно иной ситуации.

После провала заговора Гиммлер в своей речи в Познани отметил, что мятежники открыли бы ворота концентрационных лагерей, выпустив на свободу 450 тыс. иностранцев. «Это означало бы, что полмиллиона самых злобных политических и криминальных элементов, политических врагов рейха и преступных врагов всякого человеческого и социального порядка распространились бы по всей Германии». Естественно, страх, который порождали приказы «Валькирии», не уменьшился. 21 января 1945 г., когда прозвучала ложная тревога, что русские танки переправились через Одер (передовые отряды 1-й и 2-й гвардейских танковых армий, а также 5-й ударной и 8-й гвардейской армий с ходу форсировали Одер и овладели двумя небольшими плацдармами на левом берегу в районе Кюстрина 31 января — 3 февраля 1945 г. — Ред.), Геббельс приказал подать сигнал «Гнейзенау». По получении этого приказа берлинские отряды местной обороны должны были собраться и быть готовыми к возможному восстанию «остарбайтеров». В последние недели войны немецкие домовладельцы в малонаселенных местах или в небольших селениях жили в постоянном страхе из-за налетов бродячих банд восточных рабочих, которые уже начали пользоваться хаосом и жить, используя награбленное.

Когда восточные рабочие со своими давними обидами объединили силы с советскими захватчиками (на совести автора. — Ред.), месть приняла формы, которые, хотя и страшные, и отталкивающие, вполне естественно было ожидать. И тем не менее многие, в большинстве своем на фермах, оставались верными своим нанимателям (просто в обстановке хаоса проще было переждать. — Ред.). Большое количество людей пытались скрыть свою личность, чтобы избежать репатриации. Другие, пользуясь специальной шкалой рационов, которые установили для них оккупационные власти, похоже, совсем не торопились покинуть эту неволю. В случае украинцев там существовало нечто вроде национальной диаспоры. Более 120 тыс. зарегистрировались в западной зоне оккупации в качестве перемещенных лиц на том основании, что они родились в Польше или где-либо еще и не являются советскими гражданами. Господин Георг Фишер, видимо, прав, считая, что большинство из них были советскими гражданами, подлежащими репатриации.

Перемещенные лица (DP) перестали быть жертвами и героями, когда стали обузой для оккупационных властей. Уже во время вступления в Германию в апреле британская военная команда правительства Британии открыла огонь по русским грабителям в Оснабрюке. Прошло много месяцев, пока было покончено с грабежами, а еще больше — пока немцы расстались с привычками, которые они обрели в обращении с «недочеловеками». Еще в конце июня 1945 г. бывший немецкий полковник был казнен британцами в Киле за то, что застрелил русского остарбайтера, который украл у него часы. В целом воспоминания солдат-союзников, когда-то служивших в оккупированной Германии, говорят не в пользу бывших «рабов-рабочих». Жаль, если это стало вердиктом истории. Во всяком случае, мы знаем, что лежит за ликованием 1945 г.

Часть вторая Политический крестовый поход

Глава 9 Кавказская авантюра и национальные легионы

Планы в отношении национальных меньшинств

Через предыдущие главы проходит нить разного цвета. Она отмечает появление германских офицеров и чиновников, не согласных с официальной точкой зрения. Некоторые из них хотели поддержать коллаборационистов в рядах бывшего противника, так что в конечном итоге создали Русскую освободительную армию, которая игнорировала первоначальные сомнения и колебания Гитлера. Это, однако, произошло, когда Гитлер утратил интерес. Настоящий конфликт был не с Гитлером, а внутри самой массы диссидентов, среди которых было две основные группировки — ни одна из них не выиграла.