Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

В отличие от диссидентов верноподданные Гитлера были куда более сплоченными, даже когда экстремизм некоторых из них возлагал тяжелое бремя на совесть других. Беспощадность и тщательность, с которыми выполнялись приказы Гитлера, когда они касались объявленных вне закона категорий евреев, военнопленных, партизан или рабов-рабочих, свидетельствует о солидарности огромной массы офицеров и чиновников. Никакой подобной солидарности не найти среди оппонентов гитлеровской политики, многие из которых были на высоких постах.

С самого начала кампании была идея единой «национальной освободительной армии», состоящей из всех элементов, проживавших на территории СССР и противостоявших советской системе. Первая поддержка поступила от членов различных штабов вермахта, которые хотели привлечь рекрутов из военнопленных Красной армии и дезертиров. Когда рекрутов стало так много, что потребовался единый контроль, то следующим шагом логично встал вопрос о русском генерале, хотя этот вопрос решался медленно и трудно. Однако задолго до того, как попытаться сделать этот значительный шаг, несколько национальных освободительных движений сепаратистского характера уже достигли этапа создания своих собственных «легионов», которые комплектовались из кавказских и азиатских национальных меньшинств. Это движение было связано с политическим управлением Розенберга и с некоторыми военными правительственными офицерами, и оно до самого конца войны было ярым противником любой формы «великорусского» возрождения.

Первоначально эти два движения — «российское освободительное» и «национальные легионы» — географически принадлежали Северу и Югу, поскольку огромное число солдат Красной армии неславянского происхождения, которых вербовали немцы, были захвачены в результате крупных операций на окружение на фронте группы армий «Юг» и позже, при наступлении на Кавказ. Но к концу 1942 г. такого географического разделения уже не было, ибо на фронте группы армий «Север» войска СС вербовали латышей и эстонцев, которые никогда не служили в Красной армии. (Автор ошибается. Уже в 1941 г. многие латыши и эстонцы были призваны в Красную армию, а в 1944–1945 гг. Прибалтику освобождали, в частности, и национальные формирования в составе Красной армии. Другое дело, что в войска СС записывались подросшие за годы войны прибалтийские подростки (не достигшие в 1941 г. призывного возраста). — Ред.) Однако развитие «национальных легионов» определялось особой натурой Кавказа. Розенберг одобрял это движение, потому что оно согласовалось с его теорией о том, что гегемонию Москвы в будущем можно ограничить и даже уничтожить. Военные вроде Эдуарда Вагнера и Эвальда фон Клейста рассматривали это движение по-иному и с краткосрочной и практической точки зрения. В создании национальных легионов, одобренном Гитлером, они видели способ обеспечить территории за Доном для военного управления как способ избежать создания еще одного рейхскомиссариата вроде Украины.

Находя поддержку с обеих сторон, формирование национальных легионов получило одобрение Гитлера за несколько месяцев до того, как началось германское наступление на Кавказ. Однако только в декабре 1942 г. Гитлер санкционировал объединенный инспекторат для всех войск, которые были укомплектованы из советских граждан — так называемые «осттруппен». В то время это означало улучшение в обращении с легионерами, тем не менее это событие стало не победой их дела, а поражением. Объединенное командование означало конец политическому и сепаратистскому характеру легионов. Инспекторат «осттруппен» был создан в тот момент, когда Германия вовсю отступала с Кавказа, и для легионов это было намеком, что они никогда уже не вернутся к себе на родину как силы независимости. После Сталинграда, когда военное управление Северным Кавказом отошло в прошлое, Вагнер и фон Клейст уже утратили интерес к сепаратистской политике. Министерство иностранных дел проявило холодность в этом направлении, и оставались только Розенберг и его политическое управление, занимавшиеся своими национальными комитетами до чрезвычайно горького конца.

И еще менее объединенное командование «осттруппен» было победой борцов за единую освобожденную Россию (банальных предателей и подонков. — Ред.). Пройдет еще два года, пока генерал Андрей Власов получит статус «русского де Голля» (весьма формальное и сомнительное сравнение патриота де Голля и предателя Власова. — Ред.), а в этом промежутке Гитлер уберет добровольцев из России и с большим трудом подавит в себе желание отобрать у них оружие и отправить их в шахты. Успех, сопутствовавший сторонникам генерала Власова, был достигнут благодаря Гиммлеру и его личным военным амбициям. Но в этой борьбе национальные легионы не имели вообще никакого интереса. До самого конца их политические представители отказывались признать Власова.