Цена рока

А ещё было какое-то подсознательное понимание: если допустит это, то не как торопливый трах в машине. Будет упиваться моментом. Будет вышибать из неё стоны и уж точно не даст так нагло и безнаказанно восседать у него на коленях. Извиняющимся жестом невесомо погладил кончиками пальцев по её щеке, стараясь не задеть красной полоски.

Сьюзен молча скатилась обратно на пассажирское сиденье. Голова как в тумане. Что это сейчас было? Её вежливо послали? Или пожалели? Может, его отталкивает неприятный шрам? Нет, он совершенно точно хотел её — она чувствовала это вполне отчётливо. Раздражённо наклонившись за ботинками, прошипела:

— Охуеть. Ты как будто… Не знаю, теперь я начинаю думать, что розочка у нас ты. А я хренов маньяк.

Он издал тихий смешок: вот такая, злящаяся Сьюзен, уже в сто раз лучше Сьюзен-я-дохлая-рыба или Сьюзен-рыдаю-у-тебя-на-плече. Кей потянулся вперёд и осторожным, ласковым жестом заправил ей за ухо прядку волос. Она не отстранилась, только спросила одними глазами: «почему?».

— Потому что я предпочитаю быть сверху, а тут совсем не развернуться, — отшутился он, вгоняя её в краску. Нет, она может и не невинная овечка, но уж точно не опытная соблазнительница. Иначе вряд ли бы такие шуточки её могли смутить. — Спокойной ночи, Сью. И пожалуйста, включи уже телефон.

— Да уж куда спокойней, — она закатила глаза, но злости на него больше не было. — А может, придёшь через лоджию ещё раз?

— Чтобы твой отец отстрелил мне яйца? Спасибо, но обойдусь. Позвоню утром, — он тепло улыбнулся ей напоследок и наконец-то заставил себя выйти из машины. Не умел Кей прощаться. Всегда как-то скомкано. Скорее всего, потому что всей душой хотел остаться. Хотел, чтобы она спала в его руках — для надёжности. Для тепла. Для всё ещё отголоском ощущаемого на языке вкуса её губ.

16. Семья

Самое страшное — спать. Как только на город опускалась ночь, все страхи словно выползали из своих углов, тянули к ней свои корявые щупальца и душили горло. И Сьюзен не спала. Забывалась, проваливаясь в темноту, но тут же вскакивала с постели в ледяном поту. После такого «отдыха» тело оставалось разбитым, и утром лицо радовало только ещё глубже провалившимися в синяки глазами, болезненной бледностью и треснувшими губами. Ей было лень маскировать это косметикой — к чему, если вся красота всё равно уничтожена безобразным красным рубцом? Да, шрам со временем станет бледней, но никак не меньше.

Но сейчас на это глубоко плевать, и даже смешно, что такие проблемы могли стать причиной истерик совсем недавно.

Настоящая проблема — выйти из дома, не попавшись на глаза отцу. Проблема — зайти на кухню за чашкой кофе и умудриться налить его себе так, чтобы взгляд не зацепился ни за мамин любимый чайный сервиз, ни за давно ставшие сухим веником хризантемы в вазе на подоконнике, которые мама ставила сюда сама каждый вторник. Проблема собрать в пакет пустые бутылки и остатки лимона, ни разу не брякнув стеклом, двигаясь максимально тихо. Но с дивана в гостиной всё равно послышался скрип, и Сью с досадой поморщилась: не вышло. В оставшиеся несколько минут с проворностью атлета забралась на стул, достала из верхнего шкафчика ополовиненные бутылки скотча и не глядя сунула вместе с пустыми в пакет. Всё, что она может сделать. Но в кабинете всё равно запасов ещё куча. И если поначалу дальше него запах спирта не уплывал, то теперь им словно пропитан весь дом.

— Доброе утро, — еле разборчивое бормотание, заставляющее её вздрогнуть.

Отец выкатился из гостиной ровно в тот момент, когда Сьюзен слезла со стула и спрятала за спину брякающий пакет. От него разило, как от бочки прокисшего вина, а вид был немногим лучше, чем у неё самой. Но она хотя бы находила в себе силы на душ и чистую одежду, пусть и ограничивалась джинсами и майками. Отец же за прошедшую неделю постарел на целую вечность. Вместо всегда идеально выглаженных рубашек и пиджаков — мятая и заляпанная хуй пойми чем футболка без размера, вместо брюк и ботинок — босые ноги и растянутые штаны. Кажется, именно про них мама говорила, что даже для работы в саду они уже не годятся, и пора их выкинуть. Распухшее лицо и густая щетина, порция новых седых волос. Всё можно было бы исправить, если бы он тут же не потянулся к шкафчику, из которого Сью минуту назад достала остатки пойла.

— Доброе, — вздохнула она, пятясь к выходу из кухни. — Пап… ты бы поел. Хоть чего-нибудь. Там ещё осталась запеканка от миссис Вайт, — слабая попытка, и далеко не первая. Вряд ли он сможет запихнуть в себя что-то, приготовленное чужими руками.

— Ага, — сипло побормотал Аарон, даже не взглянув на дочь. С кряхтением шарил рукой в недрах шкафа, уже тихо поругиваясь: — Чёрт… Да где же…