Цена счастья

Мне кажется, излишне говорить о том, что в этом огромном заброшенном сарае не было никаких транспортных средств. Он был абсолютно пуст, насколько я могла разглядеть в слабом свете электрических ламп. Но несмотря на эту пустоту, полы в нем были тщательно подметены, как если бы им регулярно пользовались.

Но почему? Животных сюда не заводили наверное уже не один десяток лет. Не хранили тут и сельскохозяйственный инвентарь. Тут пахло мускусом и гнилью. Это был запах, который, как мне казалось, был присущ всей этой местности.

— Поднимите руки и встаньте спиной к стене, — тоном приказа распорядилась Мари-Лизет.

Я не сдвинулась с места. Но это было не упрямство, а скорее следствие того, что мои ноги вдруг стали ватными.

— Что вы собираетесь сделать со мною? — поинтересовалась я.

— Я могу сказать вам вполне определенно — если вы сейчас же не повернетесь, я просто пристрелю вас.

«Этого не может быть», — подсказывал мне разум. Не может быть, чтобы она на самом деле намеревалась сделать это. И все-таки внутренний голос подсказывал мне, что не стоит быть очень строптивой. От такой девицы, как Мари-Лизет, можно было ожидать чего угодно. Ее нельзя было мерить мерками обычных людей.

Итак, мне ничего не оставалось, как послушно повернуться. Она связала мне руки за спиной куском веревки и подтолкнула меня к бывшим стойлам, затем приказала опуститься на кипу подушек, валявшихся там. Когда я выполнила и это ее указание, она опустилась на корточки и связала мне также и ноги.

— Вот так, — констатировала она и потирала удовлетворенно руки. — И чтобы никаких выкрутасов! Вы можете, впрочем, кричать так громко, как вам того хочется — все равно никто не услышит. В любом случае вам не перекричать завывания ветра.

Я молчала, глядя на окна. Мари-Лизет тоже посмотрела в том направлении, перехватив мой взгляд, и усмехнулась.

— А-а, понятно. Да вы не возлагайте на это особых надежд. Свет никто не увидит — окна занавешены. Мы встречаемся тут в течение многих лет, и никто до сих пор и не подозревал об этом.

Они встречаются тут? Неужели под этими «мы» она подразумевает радикалов из всей округи, которые в этом сарае проводят свои политические сборища. Неплохо придумано — устраивать встречи на территории, принадлежащей одной из самых консервативных семей провинции. В иной ситуации это обстоятельство меня, наверное, позабавило бы, поскольку придумать такое мог только человек с юмором.

Но как этим людям удалось получить доступ к огромному сараю? Кто помог им в этом? Жиль? Это казалось невозможным. Даже если он был замешан в это, едва ли бы он решился на подобный риск. Наверно, это был кто-нибудь из погибших братьев. Но чем больше я раздумывала над этим, тем невероятнее мне казалось мое предположение.

Между тем Мари-Лизет склонилась за сохранившейся с давних времен кормушкой и вытащила откуда-то шезлонг.

— Уж ежели мне придется ждать, то я могу себе позволить по крайней мере некоторые удобства, — заявила она, располагаясь рядом со мною. — Нам потребуется еще несколько часов для реализации нашего плана.

— В любом случае тут не очень уютно, — сказала я. — И чего, собственно, вы ожидаете?

— Того момента, когда я буду уверена, что все уже отправились спать. После этого я препровожу вас в снег. Причем мы отправимся подальше отсюда, чтобы не возникало сомнений в том, что вы заблудились, отправившись погулять немного по окрестностям. Так вот, там-то вам и предстоит замерзнуть. На следующее утро мы срежем веревки с ваших рук и ног, чтобы все выглядело как настоящий несчастный случай. Один среди многих других.

Тут она разразилась смехом.

— Еще один несчастный случай! Как будто бы тут был хотя бы один! Промахи, может быть, и бывали, но вот несчастные случаи — никогда.

На сей раз я не испытала ни малейшего удивления.

— Вы хотите сказать, Дениз умерла из-за чьей-то оплошности? Не так ли? Поскольку наши лыжные костюмы были почти одного цвета?

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Да, ей пришлось умереть, поскольку вас перепутали, так что именно вы виновны в ее смерти. Пусть и не напрямую. Но это лишь пошло на пользу нашим интересам, поскольку люди полагают, что это вы убили ее.

Но кто были эти «мы» и кого она имела в виду, говоря о «наших интересах»? Не принадлежала ли она к сепаратистам? Не скрывались ли за всем этим политические интересы? Я уже ничего не понимала. Но следующие произнесенные ею слова уже нельзя было интерпретировать двояко:

— Дениз умерла из-за досадной ошибки, но в плане достижения главной цели едва ли это имеет значение, — повторила Мари-Лизет. — Ее смерть лишь поможет нам устранить с пути остальные препятствия. Сожалею, но тут ничего уже не поделаешь.