Цена Шагала

К концу рабочего дня, выпив немереное количество чашек кофе и скурив почти пачку сигарет, Василий Семенович наконец привел в порядок разрозненный пасьянс, поступавший к нему целый день отдельными наборами карт. По привычке выстраивая схему в блокнотике, он начал суммировать полученные сведения. Телефон, данный ему Пакиным, действительно был зарегистрирован на Аслана Цуладзе, сорока двух лет от роду, уроженца Нальчика, прописанного в Москве с 1995 года. Далее Трегубец узнал, что Аслан Цуладзе проживал на Большой Грузинской улице один в трехкомнатной квартире. Правда, пометил себе в блокноте Трегубец, извлекая информацию из очередной бумажки, у Аслана имелась постоянная связь с некоей Светланой Алексеевной Горловой, двадцати шести лет, уроженкой Москвы, бывшей манекенщицей, а ныне владелицей небольшой галереи современного искусства в Кисельном переулке.

Собственно, ключевые сведения этим исчерпывались. Были еще мелкие детали, которые Василий Семенович собирался каким-то образом использовать, но пока не знал как. Во-первых, информация о задержании Аслана Цуладзе за вождение машины в нетрезвом состоянии, во-вторых, туманные агентурные сведения о том, что он всегда носит оружие, и, наконец, указание на то, что Цуладзе, как и говорил Пакин, ежемесячно курсирует между Москвой, Грозным и Тбилиси. «Это калач тертый, — сказал себе Василий Семенович, — к нему на кривой козе не подъедешь». Он, конечно, не рассчитывал ни испугать, ни надавить на Цуладзе, тем более не мечтал попасть в его ближнее окружение, да и, собственно, сам Аслан был ему абсолютно без надобности. В его голове роились лишь туманные идеи о создании напряженных отношений между Ермиловым и Цуладзе. Однако двухходовой комбинацией здесь было, конечно, не обойтись. И потому Василий Семенович решил начать со Светланы Алексеевны.

«Будем надеяться, что ребята на месте», — говорил себе Трегубец, поднимаясь на этаж в отдел, занимающийся хищениями произведений искусства. Ему повезло. И через час, весьма довольный разговором, он вернулся в свой кабинет. «А что, — сказал он вдруг вслух, — давненько я не смотрел выставки современного искусства. Не поехать ли мне развеяться». И, быстро упаковав необходимые вещи в портфель, отправился в путь.

Через полчаса он уже подходил к красивой филенчатой двери с надписью «Галерея Дезире». Он потянул за начищенную до блеска медную ручку и оказался в теплом уютном холле, стены которого были обтянуты тканью, освещенном мягким светом маленьких лампочек, тех, что используют для подсветки произведений искусства. На звон колокольчика, прикрепленного к входной двери, в фойе выпорхнула девушка лет девятнадцати-двадцати, маленькая, черноволосая, в короткой зеленой юбке и туфлях на высоких каблуках.

— Здравствуйте, — улыбнулась она. — Вы хотите посмотреть картины?

— Именно, — ответил Трегубец, улыбаясь сколь можно приветливо.

— Раздевайтесь, пожалуйста. Давайте я возьму ваше пальто.

Трегубец кинул на руки девушке видавший виды светлый прорезиненный плащ на стеганой красно-зеленой подкладке, пригладил ладонью седеющие редкие волосы и вступил в выставочный зал. На его счастье, на стенах не было ничего такого, что могло бы вызвать сразу реакцию отторжения у человека, несведущего в изобразительном искусстве. Никаких анилиновых и акриловых выкрутасов, никаких инсталляций и концептуальных построек: мягкие абстрактные работы, выдержанные в пастельных тонах, слегка примитивистские пейзажи, уютные жанровые сцены. Трегубец не торопился. Он медленно переходил от холста к холсту, останавливался, наклонялся вперед, чтобы прочесть имя автора, делал шаг-другой назад, задумчиво глядел, — в общем, старался максимально соответствовать облику если не ценителя, то продвинутого любителя искусств, по крайней мере так, как сам себе представлял.

Девушка, встретившая его в фойе, неотступно следовала за ним.

— Это все продается? — спросил у нее Василий Семенович.

— Конечно, — ответила она.

— А как вас зовут?

— Надя, — сказала девушка и почему-то покраснела.

— Наденька, я что-то не вижу здесь цен.

— Вам нужен прайс-лист? Я сейчас принесу, подождите, пожалуйста. — Она скользнула за белую крашеную дверь и через минуту появилась вновь, неся в руке стопочку сколотых листков. — Вот посмотрите.

Трегубец извлек из кармана очки, медленно водрузил их на нос и стал не спеша изучать содержание прайс-листа. «Однако неплохо живут эти современные художники, — подумал он про себя, пробегая глазами колонку цифр. — Полторы тысячи, две с половиной тысячи, три тысячи долларов…»

Стараясь разрядить возникшую паузу, девушка сама завела разговор:

— Если вас заинтересует какая-то конкретная работа, мы можем обсудить ее стоимость.

— Иначе говоря, вы хотите сказать, что у вас можно торговаться? — спросил Трегубец.

— Ну-у, да, — ответила Надя, вновь краснея.

— А что, хорошо идут дела у галереи?

— Мы не жалуемся, — ответила Надя. — Вас что-то заинтересовало?

— Д-да, пожалуй, — протянул Трегубец. — Ну, например, вот эта работа. — И он указал рукой на пейзаж, отдаленно напомнивший ему почему-то малых голландцев.