Цена сокровищ: Опасные тайны Китеж-града

Знаешь, никто из нас не заметил, как у них со Звонаревым все началось снова. Это я сейчас понимаю, что они с папой всегда были далеки друг от друга и поэтому ей легко удавалось скрывать свой роман. Она стала позднее задерживаться на работе, чаще уезжать на какие-то семинары и коллективные экскурсии. Мне и в голову не могло прийти что-то проверять, а папа – думаю, он этого и не хотел. Я потом поняла, что это у него была такая тактика – он маму ни о чем не спрашивал, за ней не следил и всегда давал понять, что доверяет ей и не хочет ограничивать ее свободу. Думаю, он надеялся, что именно так удержит ее, и несколько лет это срабатывало, но маму надо было знать – она не умела врать, по крайней мере долго врать. Мы оба видели, что она чем-то мучается, и папа ждал срыва каждый день. Меня не было дома, когда они принимали решение расстаться, просто однажды я вернулась из школы, и мама сообщила, что теперь мы будем жить с дядей Виталием. В коридоре уже стояли собранными два чемодана, один – с ее вещами, другой – с моими. А я сказала, что никуда не поеду. Я не помню, чтобы еще когда-нибудь так кричала, даже когда мама ушла во второй раз и уже навсегда. Я потом несколько месяцев не хотела ее видеть и слышать, и мы разговаривали через папу – мама звонила, а он рассказывал ей обо мне – что ела, что у меня в школе. Звонарев настоял, чтобы мама сразу же после переезда к нему ушла с работы. Ему была не нужна работающая жена, он хотел, чтобы мама сидела дома и занималась только им. Он вообще великий эгоист. И словно заколдовал ее – словно в ее жизни не было ни меня, ни папы. Один Виталик свет в окошке. Мы помирились с ней, когда я заболела. От всех волнений я перестала учиться, пропускала школу, а тут экзамены за девятый класс – я их едва не завалила, это потом выяснилось, что мама ходила к своим бывшим коллегам и уговорила их помочь мне. И что на самом деле я все знаю, просто думаю сейчас о другом. В общем, однажды я проснулась оттого, что мне стало жарко, так жарко, что показалось – я попала в пекло. Я закричала, папа проснулся и вызвал «скорую», а потом я потеряла сознание. Родителям сказали, что это было переутомление на нервной почве, и мама на какое-то время забрала меня к себе – выхаживала меня. Представляю, чего ей это стоило! Звонарев тогда почти не появлялся дома, а потом, когда я уже поправилась и стала немного отражать действительность, поставил маме ультиматум, чтобы больницы в его доме больше не было. Мы с папой думаем, что это из-за него заболела мама. То есть она, по-видимому, и раньше болела, но никогда этого не показывала, а выйдя замуж за Звонарева, вообще перестала обращать внимание на свое здоровье. Папа всегда заботился о маме, после похорон он рассказал мне, что тромбоз начался у нее после родов, и все это время он старался облегчить ей жизнь. Он сам хорошо готовил, убирался в квартире, чтобы маме приходилось меньше стоять на ногах, говорил, хватит с нее и школы. А Звонарев об этом никогда не думал – не он существовал для любимой женщины, а она для него. Она всегда должна находиться на боевом посту и бежать по первому его зову. Даже когда болезнь начала разрушать ее, мама Звонареву ничего не сказала – не хотела беспокоить. Я тайком навещала ее, помогала убираться, готовить, пока она отдыхала, а когда он приходил, она всегда выглядела подтянутой, свежей и очень красивой. Она даже тогда была очень красивой, как будто заснула, и все… Папа на поминках, мы их у нас устраивали, чуть не набросился на него – закричал, что это он маму убил. Да нет, не смотри так, это же папа фигурально выражаясь, хотя даже формально он был прав. Мама, по-видимому, отдыхала, а Звонарев, как всегда, работал ночью в своем кабинете, что-то писал. Он ведь точно никому ничего не рассказывал, врачам Звонарев заявил, что жена сама ночью встала и пошла на кухню, пока он спал, а когда проснулся, то обнаружил, что она долго не возвращается, встал сам и решил узнать, почему она так задержалась, а мама уже не дышала – тромб закупорил артерию. Я уверена – это он ее позвал, она побежала выполнять его просьбу, разволновалась, и это могло стать последней каплей. А он попросил и забыл, я думаю, он даже не вспомнил о ней, просто закончил работу и пошел в туалет, потом на кухню, где она несколько часов лежала в луже крови…