Цена свободы

В последний день перед отъездом, не ради похоти, а чисто ради интереса и огромного желания, чтобы сие наваждение, связанное с его другом, оставило его грешную душу и плоть в покое, Мефодий втайне от батюшки, взяв оставшиеся у него карманные деньги, нанял экипаж и отправился опять в тот же самый бордель.

Ему только стоило бросить свой взгляд на свободного и скучавшего в то время юношу, вальяжно развалившегося в одном из кресел, как тот улыбнулся ему понимающей улыбкой, грациозно поднялся и направился в сторону лестницы, намекая Мефодию, чтобы он следовал за ним.

Войдя в комнату молодого проститута, Трегубов плотно запер за собой дверь, опершись об нее спиной. Он не решался войти в комнату, куда молодой человек любезно попытался его пригласить.

Пожав плечами, юноша не спеша подошел к Мефодию, положив свою ладонь на его выступавший бугор гульфика. Трегубов с замиранием сердца, сдерживая стон, рвущийся из груди, прислушивался к своим ощущениям и тем фразам, похожим на урчание, то ласковым, то жестким и пошлым, которыми одаривал его юноша, целуя его уста то нежно то страстно, лаская нёбо языком.

Затем, высвободив изнывающую плоть Мефодия на волю, парнишка стал ее мять у себя в руке, оттягивать шкурку, будто бы сдаивая. Спустя время, он встал на колени и глубоко вобрал в свой жаркий рот, приведенный в полную боевую готовность член Трегубова, и умело стал его посасывать, словно жеребчик мамку.

Ощущения были более яркими и непередаваемыми, чем это было с особью женского пола несколькими днями назад здесь же. Они бросали Трегубова то в жаркие недра вулканов, то в ледяные воды северных морей.

- Ещё! – стонал Мефодий, называя юношу, что умело подводил его к краю пропасти, Алёшкой. Изливаясь голубоглазому блондину в рот, Трегубов, не в силах больше терпеть, хрипло закричал.

- Мефодий, сынок, проснись! Это всего лишь сон! – услышал он издалека встревоженные слова матери.

Подскочив как ужаленный, Трегубов огляделся по сторонам, замечая, что рассвет уже готов был сменить темную ночь. Ощутив характерную влагу в паху, Мефодий про себя выругался, спросив у матери чистые портки.

Глава 5

Когда коляска, в которой находились помещик Трегубов с сыном Антоном и супругой Натальей Дмитриевной, сидевшей напротив потенциального покупателя имения Павла Сергеевича Ланского, выехала со двора, Мефодий терпеливо стал дожидаться Алексея, держа под уздцы двух жеребцов.

Через несколько минут Ланской появился на крыльце и, улыбнувшись солнечному утру, направился в сторону конюшни. На Алексее была надета батистовая сорочка, песочного цвета тонкие брюки, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Монета с изображением императрицы поблескивала в вырезе сорочки на поджарой груди.

- Здравствуй, Мефодий, - чуть растянув губы в улыбке, поприветствовал его Ланской.

- И вам утро доброе, барин. Хорошо ли почивать изволили? – на миг, окатив друга взглядом, спросил Трегубов, вспомнив ночной сон.

- Здесь никого нет, - доверительно начал Алексей, склонившись совсем близко к Мефодию, поглаживая своего жеребца, - можешь называть меня, как и раньше.

На секунду у Трегубова дух перехватило от такой близости его милости. Ростом он был почти вровень с Мефодием, слегка уступая в ширине плеч и в мощи груди. Те же светлые локоны, длинные и мягкие на ощупь, перевязанные шелковой лентой, глаза-озера, в которых можно утонуть, алые губы, вкусить которые мечтала бы любая барышня.

Конюх резко отклонился, стараясь быть от его милости как можно дальше.

- Что с тобой не так, Мефодий? – встревоженно шептал Алексей, силясь понять мотивы его поведения. - Зачем шугаешься от меня, будто я прокаженный?

- Не стоит вам, барин, находиться так близко с чернью, - процедил конюх.

- Брось эти церемонии, я все тот же Ланской, помнишь? Поговори со мной, Мефодий, за нами все равно никто не наблюдает, - пытался разговорить его Алексей, вновь приближаясь и заглядывая тому в прищуренные глаза.

- Ваша милость, Алексей Петрович, - услышали оба голос Трины, быстро отклонившись друг от друга, - слава Богу, вы еще не уехали, - запыхавшись, сказала женщина, подбегая к ним с корзинкой. – Я вам тут сбитень холодный приготовила да оладьи с медом и сметаной, откушать извольте. Ежели что, слуги вас к обеду покличут.

- Спасибо, Тринушка! – поблагодарил Алёша, беря у женщины корзинку и передавая ее Мефодию.

- Береги его милость, да сам в тени держись, гляди, чтобы солнце голову не напекло, - напутственно сказала женщина, глядя на обоих юношей с заботой и вниманием.

- Будет вам, матушка, - процедил Мефодий, примостив корзину к луке седла, после чего лихо вскочил на своего жеребца.

Последовав его примеру, Ланской мигом оказался в седле, направив своего коня к выездным воротам имения.

Всю дорогу до реки Алексей всевозможными способами пытался разговорить своего спутника, но словно натыкался на совсем незнакомого человека. На интересующие его вопросы он получал односложные ответы, что стали потихоньку выводить юношу из себя.