Цена свободы

Стыда в душе Мефодия давно уже не было. А вот жгучая боль, ненависть и жажда мщения, что поднимались из самого его нутра, шли от каждой клеточки и нервного окончания, собираясь и раскаленным свинцом распирая горло, требовали разжать зубы, выплюнуть толстый кусок кожи, широко раскрыть рот и, набрав воздуху в легкие, заорать что есть мочи, да так, чтоб все окружавшие его звуки померкли.

Не кричал и не молил о пощаде Мефодий ранее, и сейчас такого удовольствия мерзавцу Трегубову не доставит. К пятнадцатому удару его спина походила на кровавое месиво, глаза заволокло дымкой боли и они стали терять резкость, в ушах стоял неприятный звон, а сам конюх, с трудом цепляясь руками за углы лавки, еле держался на краю забытья.

Задыхающийся и взмыленный Платов, стряхнув с плети кровь, уже хотел было нанести следующий удар, как его остановил истошный крик одной из дворовых девок, стоявшей рядом.

- Перестаньте! О, боженьки! – истерически завопила Дуня Федосова, падая на покрытый сеном земляной пол конюшни. Ее ладони были плотно прижаты к низу живота, а сквозь сарафан в районе бедер обильно стала проступать алая кровь.

Семен Платов, окинув лихорадочным взором девку, что, кажись, младенчика нерожденного выкидывала, перевел взгляд на Трегубова, ожидая дальнейшего приказа хозяина.

- Хватит! – нехотя процедил Николай Карпович, велев окатить Мефодия холодной водой, а Федосову поднять и отнести в избу родителей, отправив туда повитуху.

Ощутив, как холодная вода резанула по избитому до крови телу, юноша тихо застонал и стал отфыркиваться. Подойдя к конюху, Трегубов схватил его за влажные вихры, заставляя затуманенным взором глядеть себе в глаза.

- Везучий же ты, сукин сын, и стойкий, - прошипел барин тому в самое ухо, резко выпуская из рук голову Мефодия. Бросив удовлетворенный взгляд на многочисленные кровоточащие борозды, украшавшие спину непокорного стервеца, помещик вышел прочь из конюшни.

- Николай Карпович, батюшка, - скулила Трина, смиренно следуя за ним, потупив заплаканный взор, - дозвольте сыну раны залечить.

- Что ж, изволь, - милостиво бросил Трегубов, окатив женщину холодным взглядом, – он мне к завтрашней охоте нужен.

- Христос с вами, будьте милосердны! – взмолилась Трина. - Дай бог, чтобы он через пару суток оклемался!

- Ладно! – рявкнул Николай Карпович, теряя терпение. – Что хошь с ним делай! Исцеляй, ворожи, припарки да мази прикладывай, но чтобы через двое суток он приступил к своим холопским обязанностям! Я тут дармоедов спесивых держать не намерен!

***

Оба Ланских в предвечерних сумерках проезжали по безлюдному двору усадьбы и уже были у самой конюшни, как услышали истошный женский вопль.

Алексей первым спрыгнул с коня и стал расталкивать людскую толпу. Мимо него быстро прошел дюжий крепостной, неся бесчувственную дворовую девушку, подол и передник которой был весь в пятнах крови.

- А вот и вы, господа! Алексей Петрович, Павел Сергеевич, мое почтение, - поприветствовал их Трегубов. – Не изволите ли в дом зайти, умыться с дороги и отужинать?

- Что здесь произошло?! – встревожено спросил младший Ланской, проводив взглядом крестьянина, несшего девушку, а затем, взглянув на деревянную лавку конюшни, на которой лежало тело жестоко избитого молодого человека.

Сердце Алексея сжалось в комок, когда он увидел темную макушку, слипшиеся от воды волосы, знакомый силуэт, плечи, крепкие руки, а в подтверждение своих самых худших опасений - рядом сидевшую и тихо ревевшую Трину. Женщина мягкой тряпицей аккуратно промакивала кровь из многочисленных ран на спине сына, больше походившей на сырой котлетный фарш.

- Пустое, не на что там смотреть, - снисходительно ответил Трегубов, махнув рукой в сторону конюшни, - просто нерадивых слуг наказываю, - добавил Николай Карпович, следуя в дом, – вы со мной, господа?

Куча мыслей пронеслась в голове молодого дворянина за краткий миг. Он собирался при оставшейся челяди обозвать Трегубова жестоким тираном и безбожником, мерзавцем и негодяем. Оскорбить и опозорить прилюдно, дав пощечину. Он желал вызвать этого сукина сына на дуэль, а дядю попросить быть своим секундантом.

Алексей уже сделал шаг в направлении ожидавшего их Трегубова, воздуху в легкие набрал, сжал кулаки и открыл рот, как вдруг, стоявший рядом Павел Сергеевич больно схватил его за предплечье.

- Тотчас же последуем за вами, Николай Карпович, - любезно заверил его Ланской-старший, - я только велю своим людям позаботиться о наших лошадях.

Непринужденно поклонившись и наградив обоих дежурной услужливой улыбкой, помещик отправился в дом отдать распоряжения касаемо благородных господ.

- Какого черта, дядя!? – зашипел Алексей, вырываясь из на удивление крепкого захвата Павла Сергеевича.

- Ты чуть все не испортил! – выдавил в ответ Ланской-старший, следуя за племянником вглубь конюшни. – Что ты, глупец, собирался выкинуть?! – спросил его мужчина, хватая за плечо, пытаясь привлечь к себе внимание. – Указывать Трегубову, как обходиться с челядью?! Оскорбить, вызвав на дуэль?!