Цена свободы

Выйдя во двор и направившись в конюшню, Мефодий встретил у входа Трину, что дожидалась его с небольшой крынкой молока в руке и еще теплым ломтем хлеба, завернутым в край передника. Увидев хмурое лицо сына и почерневшие глаза, что чуть ли молнии не метали, она не на шутку встревожилась.

- Что опять стряслось, сынок?! Давно я тебя таким не видела! На вот, поешь, успокойся и все мне расскажи! – заботливо предложила женщина, протягивая сыну хлеб и молоко.

- Ты разве не слышала, что барин собирается меня женить?! – возмущенно вопрошал Мефодий, раздраженно отмахиваясь от принесенной матерью еды. – Почему вдруг сейчас?! Он даже возможности мне не дал сделать самостоятельный выбор, как это было с большинством крепостных! Велел в семью Федосовых сватов засылать! – сказал, словно выплюнул, Мефодий, сжимая кулаки. – Мол, дочь их Дуняша - в самом соку девка!

Услышав имя девушки и вспомнив ее недомогание да резко изменившееся настроение, Трину вдруг догадка прошибла. Поставив крынку на деревянную лавку, накрыв ее ломтем хлеба, она вцепилась в плечи сына, заставляя смотреть себе в глаза.

- Что у тебя с Дуней?! - стала спрашивать женщина.

- О чем это ты? – вместо ответа, удивленно спросил Мефодий.

- Ты был с ней близок?!

- Нет, - растерянно ответил Трегубов хлопая глазами, все еще не понимая, чего от него мать хочет.

- Не лги мне, сынок! Девки на тебя то и дело сами вешаются! Ты спал с ней?!

- Говорю же тебе, нет! – вновь стал терять терпение Мефодий.

Оставив сына с его невеселыми мыслями, Трина отправилась искать Дуню, желая расспросить девушку более основательно и подтвердить или опровергнуть свои опасения. Спросив челядь с кухни, женщине ответили, что Дуню отправили к ключу воды набрать.

Выбежав за ворота поместья, Трина направилась туда же и, спустя время, застала Федосову возле ключа с коромыслом в руке, собиравшуюся поддеть два полных ведра воды.

- Погоди с водой, потолковать надобно! - махнула рукой женщина, подлетая к Дуне. – Тебе ведомо, что Николай Карпович велел моему сыну Мефодию просить твоей руки и сватов в твой дом засылать?

- Нет, - с долей испуга ответила девушка, вмиг бледнея и начиная озираться по сторонам.

- Ты в тягости?! – с места в карьер спросила Трина.

Дуня задрожала как осиновый лист и, прикусив губу, потупила взор в землю.

- Ответь же мне! Ты ждешь ребенка?! – стала терять терпение женщина, схватив Федосову за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. - Чей он?! От Мефодия?! Отвечай немедля!

- Трина Егоровна, голубушка! - взмолилась девушка, заливаясь долго сдерживаемыми слезами. - Не губите, умоляю! – молила она, падая женщине в ноги. – Николай Карпович с меня живьем шкуру снимет! Не губите!

- Отвечай, от кого затяжелела! – добавив к голосу властные нотки, спрашивала мать Мефодия.

- От Антона Николаевича… - выдавила девушка, разревевшись как белуга.

- Успокойся, - вымолвила женщина спустя время, накрывая и приглаживая трясущейся ладонью русую макушку Дуняши. – Дай Бог, все уладится.

Подняв с земли коромысло, Трина подхватила два полных ведра и заместь девушки понесла их в усадьбу, дав бедолажной выплакаться и привести себя в порядок.

«Сколько же ты, ирод, будешь меня и сына моего мучать?! Чтоб тебе пусто было, антихрист окаянный! - шла и мысленно проклинала барина Трегубова, на чем свет стоит, Трина. - Насколько покойный Кирилл Карпович был строг, но справедлив, настолько этот выродок, его младший брат, был подл и жесток».

Солнце потихоньку уходило в закат, а на улице вечерело. Увидев матушку с двумя полными ведрами, шедшую по двору, Мефодий быстро к ней подскочил, аккуратно перехватив на свое плечо коромысло.

Трина со вздохом облегчения поблагодарила сына за помощь, пряча от него встревоженные глаза.

- Мама, что с тобой?! – забеспокоился Мефодий. – На тебе лица нет! Ты так быстро ушла, не сказав куда!

- Хозяин тебя неспроста за Дуню Федосову сватает, - решилась открыться женщина, - она носит ребенка Антона Николаевича, а ты, как я погляжу, весьма удачная партия, - выдавила Трина сквозь зубы, зло покосившись в сторону барских хором, из которых совершить вечерний променад перед ужином, вышло всё Трегубовское кодло.

- Вот значит как?! – рявкнул Мефодий, бросая коромысло наземь, да так, что ведра раскололись, и ноги обоих водой окатило.

Смачно ругнувшись, Мефодий развернулся и побежал в сторону барского дома.

- Нет, сынок, не надо, не смей! – в ужасе крикнула Трина, осмыслив, что натворила. – Остановись Христа ради, умоляю! - причитала она, пытаясь догнать сына и схватить того за плечо.

Да все без толку. Набирая обороты, словно раздразненный бык на выпасе, Мефодий пёр буром, приближаясь к ненавистной троице.