Цена свободы. Дверь через дверь

“Сила не является источником правоты. Она является источником утверждения права. Она возможность считать себя правым. Обладая силой не нужно думать над чем-то еще, ведь решить всё можно просто, не вдаваясь в условия и оговорки. Какая разница, был ли Свиридов прав. Выдумал он свой мир или всё это имело место быть. Говорил ли правду людям или просто верил в то, что правдой никогда не являлось. Какая разница, совершенно никакой. Тому, у кого есть сила, нет до этого дела”.

Размышления давили на голову. Поначалу сильно хотелось отключиться, и вроде даже удалось, но временный отрезок не помог избавиться от тяжести ассоциаций и сопоставлений. Виделись глаза Свиридова. В сознании звучали его же слова. Застывая, испытывая опоздание, находила себя странная улыбка обреченности. Ссадины, синяки, кровавая слюна, неестественно выглядящая фигура, поломанный голос – но при этом ни единого намека на покаяние и признание. Тупая досада, что еще. Одни круговерти. Вверх и вниз, потеряв привычную опору. Вернуться, чтобы оставить, отбросив от себя всякое искушение. Сомнение убьет, только поддайся, только согласись, и не заметишь, как не будет ничего прежнего. Одна лишь невесомость. Тысяча компромиссов, старающихся покончить с оставшимся временем, а вместе с ним, и с тобой самим. Только попробуй вкусить запретный плод. Только рискни оступиться.

Ночь поглотила мучения разума. Успокоилась кровь. Следом темнота, в которой лишь отрывки образов, фраз, предметов. Утро сделало своё дело. День упрочил перевес. Истекшая неделя сумела изгнать остатки сомнений. Текущий месяц, кончившись, положил конец смятению. Всё вернулось на круги своя. И никому, никогда не пришло в голову предположить о том, что пришлось узнать, с чем суждено было столкнуться, майору госбезопасности Возкову Виктору Андреевичу.

Пройдет три года, на дворе так же будет лето. Подполковник Возков погибнет в случайной, непредвиденной перестрелке, при захвате крупной банды фальшивомонетчиков.

4

Эти сны ничего не принесут. Эти истории ничего не изменят.

Бесконечность условна. Не слушайте того, кто попытается опровергнуть данное утверждение. Он вам нахально врет, и лишь от того, что сам не имел возможности измерить то, что никогда не поддавалось измерению. Только говорит. И говорил ли кто об этом. Много раз, очень много раз, если с помощью привычных измерений. Всё одно тупик, где слова, где мысли, где близко подкравшаяся ночь. Уснуть, забыть, избавиться. Другой туман прогонит бесполезность, другие образы напомнят: и здесь, на самой границе сумрачных миров, и то есть координаты и обозначения. А там? Того доподлинно Егор не знал. Поэтому, без всяких оговорок, принял правило абсолютной условности, позволяющее ему отделаться от одной части сознания, сосредоточившись на другой, которая была меньше, но при этом настойчиво старалась отвоевать для себя как можно больше пространства. К этому времени уже преуспело, но еще не могло преодолеть последний барьер. Дальше открыть дверь. За ней свобода, не та, что имелась ранее, но свобода, но простор, зрение, слух, голос.

И всё же кто-то из них ошибся. Намерено или нет, но это случилось. Они не должны были оставить ни единого шанса. Не должна была дрогнуть рука, у того, кто произвел самое последнее действие, после чего смертоносная жидкость начала проникать в беззащитную, взбухшую вену человека, который, к тому моменту, был надежно пристегнут к кровати, который уже был совершенно обессилен долгими пытками и издевательствами. Ничего не могло им помешать. Ничего не могло вмешаться в скрытый от глаз всего остального мира процесс. Но ведь что-то случилось.

Если бы эта мысль имела значение. Если бы она могла стать ключом к запуску дальнейших действий. Но нет, лишь осадок, не имеющий ни к чему отношения, не способный на что-то повлиять, что-то изменить. Меняла дверь, она, и только она. Всё остальное – прошлое, что сумело самым непостижимым образом впитать в себя не просто часть будущего, а всё это будущее целиком. И всё же дверь. До нее сократилось расстояние. Еще большими стали условные отрезки времени, позволяющие находится в пространстве собственного мира, потерянного, неизвестного для любых сущностей и материй. Сколько нужно перемещений туда и обратно? Сколько? Между полным небытием и каждый раз ощутимым разрушением небытия…

– Не понимаю, зачем содержать человека в таком состоянии, когда он давно является живым трупом. Мне кажется, что лучше было бы сразу закончить, но если не сразу, то через несколько лет. Ведь это очевидно. Что может измениться, что от этого пойдет не так. Добавиться еще одна могила, без фамилии, без даты, и даже, без номера, но всё это с одной стороны, а с другой, то очень интересное дело. Я даже не торопился начать с вами об этом разговор – вслух рассуждал молодой врач психиатр, в звании капитана органов государственной безопасности.

– Это не наша компетенция, Андрей Алексеевич, вы знаете об этом – устало улыбнувшись, ответила пожилая женщина.