Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации

Об исключительной простоте греческого быта и вообще всей жизни очень хорошо сказал еще в начале нынешнего столетия английский историк Циммерн: «Мы должны вообразить себе дома без канализации, постели без простыней, комнаты такие же холодные или такие же душные, как воздух снаружи, только немного суше, обед, который начинается и кончается лепешками, и города, которые не могли похвастать ни своей знатью, ни миллионерами. Мы должны научиться узнавать время без часов, переправляться через реки без мостов и через моря без компаса, скреплять свою одежду двумя булавками вместо пуговиц, носить башмаки или сандалии без чулок; обогреваться над горшком с углями, холодным зимним утром следить за игрой или судебной тяжбой, устроенной под открытым небом, изучать поэзию без книг, географию без карт и политику без газет. Одним словом, мы должны научиться быть цивилизованными людьми при отсутствии элементарного комфорта. Или, скорее, мы должны научиться находить удовольствие в обществе людей, для которых комфорт означал нечто совершенно отличное от автомобилей или кресел-качалок, людей, которые, несмотря на то или именно потому, что они жили прямо и просто и сидели за жизненным столом, не ожидая никакого десерта, видели гораздо больше пользы, красоты и добра в тех немногих вещах, которых судьба их удостоила. Это — их собственный рассудок, их тело и природа вокруг них».

Действительно, греки очень быстро научились извлекать максимальную выгоду из того скудного достояния, которым их могла наделить их нищая страна. Страдая от постоянной нехватки земли, они научились обрабатывать свои карликовые наделы с каменистой, почти бесплодной почвой с такой удивительной тщательностью и старанием, что производимые ими сорта вин и оливкового масла вскоре (видимо, уже в архаическую эпоху) были признаны лучшими в мире, и в дальнейшем никто уже не решался конкурировать с ними на внешних рынках. Конкуренция шла лишь между самими греческими виноделами и маслоделами: каждый стремился придать своей продукции какой-то особый, необыкновенно тонкий, доступный лишь подлинным знатокам вкусовой оттенок, чтобы его вино или его масло можно было бы всегда отличить от всех остальных. Такая же борьба оттенков велась и между различными ремесленными мастерскими, производившими глиняную расписную посуду, ткани, оружие, разнообразные изделия из бронзы, золота и серебра. И здесь победа над соперниками могла быть достигнута только за счет огромной изощренности технического умения и очень высокого художественного вкуса. И здесь простейшие материалы, нередко сами по себе не представляющие особой ценности, как, например, гончарная глина, камень или дерево, превращались в подлинные произведения искусства, с которыми трудно было сравниться изделиям чужеземных мастеров. Так поставленные в чрезвычайно жесткие условия самой матерью-природой, лишенные многих жизненно необходимых вещей греки постепенно, шаг за шагом оттачивали свое мастерство в различных видах сельского труда и ремесел, свое необычайно обостренное художественное чутье, наконец, свое знаменитое чувство меры, ставшее, как мы увидим далее, одним из «краеугольных камней» не только греческого искусства, но и всей греческой цивилизации. _ «Нужда — мать изобретательности», — гласит древнее изречение. История греческой цивилизации вполне оправдывает этот афоризм. Именно непрерывная борьба с нуждой сделала греческий интеллект необыкновенно изобретательным, изворотливым, способным найти выход из любого самого затруднительного положения. Недаром в Греции пользовались такой огромной популярностью великие изобретатели и вместе с тем великие хитрецы, плуты и обманщики: Прометей, Сизиф, Дедал, Одиссей. Можно даже сказать, что эти мифические персонажи стали наглядным воплощением некоторых очень важных особенностей греческого этнического характера. Греки всегда высоко ценили в людях такие качества, как хитроумие, ловкость, умение одурачить другого. Во всем этом они видели проявления особой одаренности или даже своего рода артистизма человеческой натуры. Хитроумие мастера-художника, озабоченного усовершенствованием своих изделий, и хитроумие вора-обманщика, думающего лишь о том, как бы половчее надуть попадающихся ему навстречу простаков, ставились ими практически на одну доску. «Отец истории» Геродот, захлебываясь от восторга, рассказывает читателям о всевозможных мошеннических проделках, совершенных в разное время и в разных странах как греками, так и варварами. Почетное место во второй египетской книге его «Истории» занимает рассказ об одном поистине гениальном воре, сумевшем провести самого царя Рампсинита.