Цена твоего молчания (СИ)

А наткнувшись на непонимающий взгляд парня, пояснила:

— У отца была сестра. Точнее, есть. Наверное. Черт! — звучало полнейшей ерундой. Пришлось сделать паузу, чтобы продолжение оказалось более информативным, — в общем, до гибели отца к нам часто приезжала в гости его сестра. Она жила где-то рядом со столицей, точно город уже не назову. Так вот я ее прекрасно помню — Татьяна, а она просила называть ее по имени, без всяких «теть», была чуть младше отца, хотя и очень на него похожа. Мне она очень нравилась, и я всегда с нетерпением ждала ее приездов. И дело было не в подарках, хотя их она привозила множество, а в какой-то ауре уюта, который ее окружал. Мать говорила, что она нянчилась со мной, потому что у самой ни мужа, ни детей не было, но я не верила…любила ее очень, несмотря на то, что маме она не очень нравилась…

— И что случилось? — тихо поинтересовался Вова, когда я замолчала, затерявшись в воспоминаниях. Он придвинулся чуть ближе и теперь его бедро прижималось к моему, согревая.

— Не знаю, — пожала я плечами, стараясь сделать голос как можно равнодушнее. Даже не ожидала, что образ Татьяны вызовет такой шквал забытых эмоций. И недоумение, как и в тот памятный день, жгло изнутри, не находя выхода, — точнее… в общем… в день похорон отца я очень ждала ее. Думала, что вместе нам будет легче, что поддержка семьи — самое дорогое, что может быть… Но она ко мне и матери даже не подошла. Только попрощалась с братом у могилы, посмотрела на меня и ушла. Даже на поминки не осталась. Я хорошо запомнила, как мать потом говорила, что Татьяна считает нас виноватыми в гибели отца. Что обещала отобрать наследство и что мы ничего не заслужили после такого. Что мы ей больше никто.

Голос едва не дрогнул, пришлось сделать небольшую паузу. Вздохнула, а затем решительно встала и подошла к столу. Стакан с негромким стуком приземлился на столешницу, разбавляя повисшую неприятную тишину.

— Впрочем, мать, скорее всего, говорили правду. Ведь после того дня Татьяна ни разу так и не напомнила о себе.

— А ты сама с ней связаться не пробовала?

Хм…

Вопрос парня застал по-настоящему врасплох. А действительно, я ведь ни разу после не пыталась ни написать, ни позвонить, хотя номер телефона тетки у меня точно был. И, к великому сожалению, потерялся, когда тот старый, первый мой «школьный» телефон неожиданно перестал включаться.

— Не пробовала, — ответила куда спокойнее, чем чувствовала, — а зачем? Она взрослый человек, это ее решение.

Но Вова оказался упорен. Потянувшись ко мне, он мягко взял мою руку, притягивая к себе и заставляя сесть обратно на кровать.

— А вдруг все не так? — так и не выпустив мою кисть, он принялся задумчиво поглаживать ее, — вдруг, что-то случилось. Что-то, чего ты просто не знаешь? Ведь не мог человек столько лет притворяться, чтобы потом одним махом все разрушить?

— Ну, не знаю, — выдала спустя полминуты. Парню удалось заронить сомнения, открывая ситуацию совсем под другим углом.

— А что с наследством? — он изменил тему так резко, что я почувствовала легкое головокружение, — суд состоялся?

— Нет, — покачала головой, старательно вспоминая тот период, — никаких судов. Мы с матерью просто сходили к нотариусу…вроде, все.

От водоворота мыслей в голове зашумело, а виски заныли, обещая скорую головную боль. Тело, бросившее все силы на борьбу с болезнью, интенсивную интеллектуальную работу не оценило. Я устало положила голову Вове на плечо, прикрыв глаза.

— Не сходится, — тихо протянула, вздохнув.

— Не сходится, — эхом откликнулся Владимир, чуть прижавшись щекой к моей макушке. А спустя пять ударов сердца добавил, — думаю, что еще не поздно все выяснить. Ведь ты не теряешь ничего…а вот если получится…

От одной мысли про «получится» стало страшно. Причем страх этот был какой-то двоякий, неоднородный. Потому что наряду с боязнью услышать нелицеприятную и жестокую правду, появилась надежда обрести ту, по которой я так отчаянно скучала после смерти отца. И ужас того, что надежда не оправдается был сильнее, чем если слова матери найдут свое подтверждение.

Впрочем, выбор оказался очевиден, несмотря на кажущиеся сомнения.

И через четверть часа, когда меня заботливо уложили в постель, позволяя отдохнуть, в голове оформился план действий.

Оставалось только надеяться, что Татьяна никуда не переехала…

А утром в воскресенье я неожиданно обнаружила, что почти выздоровела. Вот так бывает — вчера сопли, слезы, кашель с выплевыванием легких, а сегодня рраз, и просыпаешься бодрым и свежим, словно ничего и не было.

Проснулась я рано — часы показывали без семи минут восемь. Просто безжалостная цифра для студента в заслуженное воскресенье. Но мне впервые не хотелось кого-нибудь убить с особой жестокостью за столь раннюю побудку. Во-первых, пришлось бы делать тогда харакири самой себе, а во-вторых… Во-вторых чувствовала себя просто необычайно прекрасно — бодрой, отдохнувшей, полной сил и желания переделать тысячу и еще одно дело, может быть даже заняв их у окружающих, если своих не хватит.